Ледария. Кровь и клятва

Козлова Мария Н.

Симели в такое время вспоминалась долина. Когда огонь в спальне трещал вот так среди ночи, а она дремала в неудобном кресле, чудилось, будто она заснула под деревом, укрытая не одеялом, а плащом, и стоит только погрузиться в сон, как сразу встрепенутся солдаты, послышится клич разведчика и нужно прыгать в седло и мчаться туда, где чинит погромы ненавистная шайка.

Где-то за стеной громко затрещал сверчок, ночь вступила в свои права. Симель подбросила дров в камин, расшевелила кочергой угли и снова завернулась в одеяло. Король все молчал.

—

Сир, о какой стоянке вы вспоминали? — спросила она тихо.

Очнувшись, Вилиам посмотрел на нее так, будто не понимал, где находится.

— А. Мы тогда подошли к Венброгу. Было также темно и холодно. Нет, холоднее, гораздо холоднее, — король задумчиво склонил голову к правому плечу.

— Армия, которую вы привели туда, заслонила собой горизонт? — улыбнулась Симель, вспоминая шпалеру у главной лестницы.

— Ты про тот гобелен? — король поднял брови. — Едва ли. Но можешь быть уверена, ни до меня, ни после на севере не видели столь большого войска.

— Должно быть, это напугало беренцев.

Король неуверенно хмыкнул:

— Возможно. Но Дерик Беренский был не из пугливых. Так что я сделал все, чтобы мы не потеряли то, чего уже достигли.

Он на мгновение закрыл глаза, перебирали складки одеяла. Симель тихонько подвинула кресло поближе. Отец столько рассказывал ей о Беренском походе!

— «Его величество Вилиам Светлый решил осадить Венброг ночью, с марша, и тысячи огней морем потекли с холмов, окружавших крепость», — процитировала она «Хронику» Локара Плагардия. К ее несказанному удивлению, король вдруг рассмеялся и желтые блики огня заплясали в серебряных волосах и бороде.

— Локар, пройдоха… Твердил, что, чем бы ни закончилась осада, сделает из этого великий поход. Все время ходил за мной и лез в самое пекло.

— Все знали, как богат припасами Венброг, почему Дерик вышел за стены? Он был безумен?

— Он был честен и храбр. Не скрывал, что хочет полной свободы, и не боялся за нее драться. Мы могли бы просидеть там всю зиму, но, слава Единому, князь предпочел сражаться. Достойный противник — это счастье для воина.

— Но в «Хронике» сказано, что Дерик позорно отказался биться с вами один на один.

Король едва заметно закатил глаза:

— «Хронику» создал человек, считавший, что историю пишут победители.

— А разве не так? — взгляд Вилиама потяжелел и Симель примирительно замахала руками. — Простите, ваше величество. Я хочу сказать, что ваши деяния уже давно принадлежат истории и… у вас все меньше прав на свои подвиги, — она нервно сцепила пальцы. — Вы понимаете?

— Понимаю. Но победители пишут не историю, а книги о ней. Лживые книги, — голос короля звучал ровно, но глаза выдавали скрытую досаду. Он кашлянул и поправил на ногах одеяло.

— В шатре, куда я пригласил Дерика, мы были одни. Я предложил поединок, он ответил, что был бы рад своими руками прогнать меня из Берении или подчиниться, если я окажусь сильнее, но его люди хотят взять в битве пленников и

получить хороший выкуп. Союзники не примут поражения, и он не сможет удержать их от боя. Я признался, что советники требуют от меня покарать Берению и разгромить его войско, а мои люди ждут не меньшей добычи. Он сказал, что теперь куда лучше понимает мои стремления. А на следующий день беренская армия была разбита. Дерик, которого солдаты приволокли к главным воротам, встал передо мной на колени. Только руки у него были связаны за спиной. Но, как ты говоришь, этот подвиг уже не принадлежит мне. Людям приятнее думать, будто он молился на меня, как на Единого, — король громко фыркнул.

— Но, ваше величество… — Симели очень хотелось возразить ему, но она и сама не знала, что хочет сказать.

— Пустое, Симель, — махнул рукой Вилиам. — Это все мелочи. Равно, как его деяния, король и сам не принадлежит себе. Но не помню, чтобы я жаловался, так что не вздумай меня жалеть.

— Хорошо, — Симель невольно улыбнулась, — не буду.

Она вновь перевела взгляд за окно. Пламя на маяке безмятежно выплескивало вверх языки огня, на льду мерцали блики-лодочки, штиль наполнял воздух тишиной. В молчании время потянулось медленнее и, казалось, все никак не может перевалить за полночь.

Король бросил взгляд в черноту ночи, потом оглянулся на камин, где мягко потрескивали поленья.

— Ты говорила, менестрель хочет петь для меня?

Симель кивнула. Вилиам подтянул одеяло повыше.

— Зови его сюда.

Симель и не думала, что он помнит об этом. Воодушевленная, она вышла из спальни и направилась к черной лестнице. Возможно, в Малом зале, самом теплом в замке, еще веселятся придворные, и тогда Эймар наверняка окажется там, иначе придется без всякого сожаления поднять его с постели.

Беспорядочный шум и громкий смех Симель услышала, как только спустилась на второй этаж. Как и следовало ожидать, гомон доносился со стороны Малого зала, теперь оставалось, не привлекая излишнего внимания, пробраться внутрь. Приоткрыв дверь, Симель заглянула в щелку и увидела странную картину: мужчины и женщины с кубками в руках стояли вокруг стола, а по столу небрежно скакал сир Ольмерт, рыцарь Гвардии короля, и размахивал бараньей ножкой:

— Тогда я зашел справа! А потом слева! И вновь ударил! Берегись, чудовище!

Весельчак делал размашистые выпады и хохотал громче всех, но по точным движениям было видно — он абсолютно трезв. Симель усмехнулась: ей нравился этот человек, у него всегда был хитрый вид и улыбка до ушей; когда все вокруг пьянели и не понимали, что происходит, он не упускал случая подтрунить над чьей-нибудь глупостью. Тихонько скользнув в двери, Симель двинулась к скамье, где Эймар настраивал лютню.

— Я почти вонзил свой клинок ему в брюхо, но тут… Дракон изрыгнул мокриц и лягушек! — Ольмерт упал на колени, зажимая рот в воображаемой тошноте. — Меч выпал из моих рук, а мокрые гады поползли в самый нос!