Леди полночь

Клэр Кассандра

– Я не могу войти в Институт, даже в Святилище, если я там покажусь, меня убьют. Ты хочешь, чтобы я проводил здесь целые ночи, ожидая, снизойдёшь ли ты до встречи со мной?

– Нет, - ответил Марк, как раз когда Киран ещё больше вжал его в стену, задвигая колено между ног Марка.

Его слова сочились диким гневом, но руки на теле Марка были знакомыми: тонкие, холодные пальцы, которые расстёгивали его рубашку, скользя по коже.

– Нам нельзя видеться, пока всё это не закончиться.

Глаза Кирана вспыхнули.

– И что тогда? Ты добровольно

вернёшься в Охоту ради меня? Не держи меня за идиота. Ты всегда её ненавидел.

– Но я не ненавижу тебя, - отозвался Марк.

Гардероб пахнул так, словно миллионы запахов духов, смешанные вместе: облитые одеколоном куртки и плащи щекотали ему нос. Это были искусственные запахи, ненастоящие: фальшивая тубероза, фальшивый жасмин, фальшивая лаванда. Ничего из мира примитивных не было настоящим. Но разве в мире фейри всё реальней?

– Не ненавидишь меня? – холодно повторил Киран, - Какая честь. Я польщён. Ты хотя бы скучал по мне?

– Я скучаю по тебе, - ответил Марк.

– И я должен верить этому? Помни, полукровка, я прекрасно знаю, что ты можешь врать.

Марк посмотрел Кирану в глаза. Он видел бушующий шторм в них, но за ним прятались два маленьких как звёзды на бескрайнем небе мальчика, которые скрывались ото всех под одеялом. Они были одного роста; ему нужно были лишь немного поддаться вперёд, чтобы коснуться губ Кирана.

Принц фейри замер в напряжении. Он не двигался, но не из-за безразличности, а из-за того, что он колебался. Руки Марка оказались на лице Кирана, и тогда он двинулся. Киран устремился вперёд с такой интенсивностью, что голова Марка ударилась об стену.

На вкус Киран был как кровь и холодное ночное небо, и на секунду Марк оказался свободно летящим с Охотой. Ночное небо было его дорогой к завоеваниям. Он скакал на серебристо-белой лошади, сотканной из лунного света, по дороге из звёзд. Окружённый криками и смехом, он прорезал путь сквозь ночь, которая открывала мир его пытливым глазам. Он видел места, которые были недоступны людям, скрытые водопады и тайные тропы. Он останавливался отдохнуть на вершинах айсбергов и гнал свою лошадь по пене водопадов, и белые руки водных нимф тянулись к нему. Он оказался, лежащим с Кираном в траве высоких Альпийских лугов, рука в руке, они считали миллиарды звёзд.

Киран отстранился первым.

Марк тяжело дышал.

– Была ли ложь в этом поцелуе?

– Нет, но, – Киран выглядел задумчивым, - все эти звёзды в твоих глазах из-за меня или Охоты?

– Охота полна триумфа и боли, - ответил Марк, - но ты помог мне увидеть в ней великолепие, не только боль.

– Та девушка, - сказал Киран, - ты вернулся с ней той ночью, на моём коне.

Марк с трудом осознал, что он имел в виду Кристину.

– Я подумал, что, возможно, ты её любил.

Его глаза опустились, а волосы посветлели до серебристо-голубого, океан после шторма. Марк знал, что Киран был не старше него самого. Несмотря на нестареющих фейри, он прожил не больше двадцати лет. И он знал о людях ещё меньше, чем Марк.

– Я не думаю, что кто-то

может влюбиться так быстро, - отозвался Марк, - но она мне нравится.

– Ты не можешь отдать ей своё сердце, - проговорил Киран, - однако, ты можешь делать с ней всё, что тебе хочется.

Марк подавил смешок. Киран, который только что проявил доброту. Фейри верили больше в обещания, чем в преданность тела или сердца. Обещание – это клятва, которая связывала двух влюбленных. Редко кто давал клятву из-за физического влечения, это всегда шло от сердца. Наказание за нарушение клятвы было суровым.

– Она принадлежит старинному роду, - ответил он, - они почти принцесса. Я не думаю, что она вообще снова на меня посмотрит.

– Она ещё несколько раз посмотрела на тебя, пока ты танцевал с той блондинкой.

Марк моргнул. Частично от удивления, что он так быстро забыл, насколько буквальными были фейри. Частично, от того, что он вообще помнил такие человеческие выражения и использовал их на подсознательном уровне.

Было бессмысленным пытаться всеми способами объяснить, что он не нужен Кристине. Она была слишком добра, чтобы показать отвращение к фейской крови, но он был уверен, что где-то внутри она это чувствовала. Вместо этого он потянул к себе Кирана за пояс брюк, чтобы поцеловать снова и почувствовать сладкий как вино вкус Охоты.

Их поцелуи были жаркими и запутанными. Два мальчика под одеялом, пытавшиеся не шуметь, чтобы не разбудить других. Поцелуи, от которых теряешь память. Поцелуи, чтобы прогнать кровь и грязь. Поцелуи, чтобы остановить слезы. Руки Марка нашли путь под рубашку Кирана, исследуя линии шрамов. Они были полны боли, но шрамы Марка были не от его собственной семьи.

Руки Кирана соскальзывали с перламутровых пуговиц.

– Одежда примитивных, - прошипел он сквозь зубы, - ненавижу её.

– Тогда сними её с меня, - пробормотал Марк, растворившись и потерявшись в Охоте.

Его руки были на Киране, но сам он мчался через северное сияние, небо, окрашенное в синие и зелёные цвета, как сердце океана. Как глаза Блэкторнов.

– Нет, - расплылся в улыбке Киран и отступил назад.

Он выглядел взъерошенным, его рубашка была наполовину расстёгнута.

Желание кипело в венах Марка, ему хотелось потеряться и забыться в Киране.

– Однажды, ты сказал мне, что люди хотят то, чего не могут иметь. И ты наполовину человек.

– Мы хотим то, чего у нас нет, - ответил Марк, - но мы любим, и это открывает в нас доброту.

– Я пока приберегу желание, - сказал Киран, и положил руки на ожерелье Марка, - и память о моем подарке.

Фейские наконечники стрел требовали больших затрат магии и поэтому были дорогими. Киран подарил его Марку почти сразу после его вступления в Дикую охоту. Он повесил его на цепочку, чтобы наконечник всегда был близко к его сердцу.

– Стреляй прямо и уверено, - сказал Киран, - найди убийцу и вернись ко мне.

– Но моя семья, - проговорил Марк, его рука инстинктивно сжала руку Кирана, - Кир, ты должен...