Леди полночь

Клэр Кассандра

Тех, что старости бремя несли,—

Тех, что мудростью нас превзошли,—

И ни ангелы неба, ни демоны тьмы,

Разлучить никогда не могли,

Не могли разлучить мою душу с душой

Обольстительной Аннабель-Ли»

– Я знаю поэму, - прервал Джулиан.
– Но я не…

– «Те, кто был старше», - сказал Артур.
– Я слышал эту фразу ранее.

В Лондоне. Я не помню, с чем это было связано.
– Он поднял ручку со стола и стал постукивать ею по дереву.
– Извини. Просто… я не могу вспомнить.

– Те Кто Старше, - пробормотал Джулиан. Он вспомнил Белинду в театре, как она улыбалась ему ее кроваво-алыми губами. И Пусть Те, Кто Старше даруют всем нам удачу, произнесла она.

Идея расцвела на задворках разума Джулиана, но, неуловимая, она быстроиисчезла, как только он попытался ухватиться за нее. Ему необходимо было отправиться в студию. Он хотел побыть один, и рисование могло разблокировать его мысли. Он развернулся к выходу, но затормозил, когда голос дяди Артура прорезал пыльный воздух.

– Я помог тебе, мальчик?
– спросил он.

– Да, - ответил Джулиан.
– Вы помогли.

Когда Кристина вернулась в Институт, в нем было темно и тихо. Лампы при входе не горели, светились только несколько окон — студия Джулиана, яркое пятно чердака, квадратное окно кухни.

Нахмурившись, Кристина пошла прямо туда, задумавшись о том, вернулась ли Эмма со своей загадочной миссии. И смогли ли остальные убрать весь беспорядок, что они устроили.

На первый взгляд кухня казалась безлюдной, горела лишь одна лампочка. Посуда была сложена в раковине, и хотя кто-то определенно очистил стены и стойки, корка еды все еще покрывала плиту, а два огромных мусорных мешка, доверху набитые, и просыпающие свое содержимое, подпирали стенку.

– Кристина?

Она моргнула в тусклом свете, хотя этот голос невозможно было принять за чей-то другой. Марк.

Он сидел на полу, скрестив ноги. Тавви спал рядом с ним — на нем вообще-то, его голова покоилась на сгибе руки Марка, а его маленькие ручки и ножки он поджал под себя как колорадский жук. Футболка и джинсы Марка были все в сахарной пудре.

Кристина медленно размотала шарф и положила его на стол.
– Эмма еще не вернулась?

– Я не знаю, - сказал Марк, его рука осторожно поглаживала волосы Тавви.
– Но если она и вернулась, то, вероятно, уже спит.

Кристина вздохнула. Ей, похоже, придется ждать до утра, чтобы увидеть Эмму и узнать, чем она занималась. Рассказать ей о звонке Диего, если хватит духу.

– Ты не могла бы, если тебе не сложно, налить мне стакан воды?
– попросил Марк. Он, наполовину извиняясь, посмотрел на мальчика у себя на коленях.
– Я не хочу его будить.

– Конечно.
– Кристина подошла к раковине, наполнила стакан и вернулась, усаживаясь напротив Марка, скрестив ноги. Он с благодарностью принял стакан.
– Я уверена, Джулиан на самом деле не так уж зол на тебя, - сказала она.

Марк произвел неизящный звук, допивая воду и отставляя стакан.

– Ты мог бы поднять Тавви, - предложила Кристина.
– Ты

мог бы отнести его в кровать. Если ты хочешь, чтобы он поспал.

– Мне нравится, что он тут, - сказал Марк, глядя вниз на свои длинные бледные пальцы, запутавшиеся в темных кудряшках маленького мальчика.
– Он просто… они все ушли, а он заснул на мне.
– Он звучал пораженно, удивленно.

– Ну конечно же, - сказала Кристина.
– Он ведь твой брат. Он доверяет тебе.

– Никто не доверяет Охотнику, - произнес Марк.

– В этом доме ты не Охотник. Ты Блэкторн.

– Хотелось бы, чтобы Джулиан был с тобой согласен. Я думал, что делаю детей счастливыми. Я думал, что этого бы Джулиан хотел.

Тавви зашевелился на руках Марка, и тот тоже передвинулся, так что край его ботинка коснулся кончика Кристининого. Ее словно током ударило.

– Ты должен понять, - сказала она.
– Джулиан делает все для этих детей. Все. Я никогда не видела, чтобы брат вел себя настолько… ну, родителем. Он не может им все разрешать, он должен говорить им «нет». Ему приходится дисциплинировать их, наказывать и отказывать им. Тогда как ты, ты можешь дать им все, что угодно. Ты можешь развлекаться с ними.

– Джулиан тоже может с ними веселиться, - сказал Марк, слегка надувшись.

– Нет, не может, - возразила Кристина.
– Он завидует, потому что он любит их, но не может быть для них братом. Ему приходится быть их отцом. По его мнению, они страшатся его и обожают тебя.

– Джулиан завидует?
– Марк выглядел пораженным.
– Мне?

– Думаю, да.
– Кристина встретилась с ним взглядом. В какой-то момент, узнав его, несоответствие его голубого и золотого глаз перестало казаться ей странным. Также перестало казаться странным разговаривать на английском на кухне Блэкторнов, вместо того, чтобы быть дома, где все такое теплое и знакомое.
– Будь мягче с ним. У него нежная душа. Он в ужасе от того, что ты уйдешь и разобьешь сердца детей, которых он так горячо любит.

Марк взглянул вниз на Тавви.
– Я не знаю, что сделаю, - промолвил он.
– Я не осознавал, как мое сердце будет разрываться по возвращении сюда, к ним. Я думал о них, о своей семье, что помогли мне пережить мои первые годы в Охоте. Каждый день мы разъезжали и крали у мертвых. Был холод, холодная жизнь. И ночами я лежал и вызывал из памяти их лица, чтобы они убаюкивали меня. Они были всем, что у меня было, до тех пор…

Он прервался. Тавви сел, почесывая спутанные волосы своими маленькими ручками.
– Джулс?
– зевнул он.

– Нет, - тихо сказал его брат.
– Это Марк.

– А, точно.
– Тавви улыбнулся ему, подмигнув.
– Похоже, я вырубился после всего этого сахара.

– Ну, ты же забрался в мешок с сахарной пудрой, - сказал Марк.
– Это подействует на кого угодно.

Тавви поднялся на ноги и потянулся, насколько маленький мальчик может потянуться своими ручками в разные стороны. Марк наблюдал за ним с тоской в глазах. Кристина задумалась, размышлял ли он о всех годах и памятных событиях, что он пропустил в жизни Тавви. Из всех его братьев и сестер, самый младший изменился больше всех.