Леди полуночи
Шрифт:
– Значит, отправляешься в Америку. Чем будешь заниматься?
Торн пожал плечами.
– Для начала заделаюсь траппером. Денежное занятие, я слышал.
– Вне всякого сомнения, тем более что у тебя талант выслеживать дичь. – Брам покачал дочь. – Никогда не забуду, как в Пиренеях, имея при себе лишь штык, ты поймал… Что это было, напомни?
– Сурок.
– Да, сурка. Жилистого и вонючего мерзавца. Будь уверен, я еще не скоро закажу жаркое из сурка, но в тот момент вкус у него был роскошный. Еще бы, это же было первое
Торн покачал головой.
– Я отложил деньги впрок.
– Понятно. Ты, как всегда, горд и упрям и не желаешь никому быть обязанным. Что ж, это достойно уважения, но тогда прими подарок. Другу от друга. – Он указал глазами на длинную блестящую винтовку, лежавшую на каминной полке. – Она твоя. Это последнее творение сэра Льюиса Финча.
Заметив, с каким скептицизмом Торн рассматривает винтовку, Райклиф быстро добавил:
– Сделана профессионально. И тщательно пристреляна.
Торн взял ее в левую здоровую руку и испытал на баланс. Это было отличное оружие. Он легко представил, как идет через заросли с этой винтовкой в руках. Конечно, для полноты картины надо, чтобы Баджер крутился под ногами.
К черту! С этой собакой придется распрощаться.
Торн с любопытством наблюдал за другом, который продолжал тихонько баюкать дочь, мирно спавшую у него на руках.
– Вы ее любите, малышку?
Брам глянул на него как на сумасшедшего.
– Ну разумеется.
– Откуда вам это известно?
– Но ведь это ребенок… – растерянно ответил Райклиф.
– Не все отцы любят своих детей. Откуда вы знаете, что любите ее?
Торн понимал, что разговор выходит за рамки их отношений, но если Брам хочет показать ему свое расположение…
Райклиф пожал плечами и посмотрел на спящую дочь.
– Я думаю, вопрос вполне справедливый, в том смысле, что пока вроде не за что… Да, она мешает спать и мне, и своей матери, не дает нормально поесть, лишает внутреннего равновесия, не дает нам с женой заниматься любовью.
Он присел в кресло у письменного стола, осторожно, чтобы не разбудить ребенка.
– Но зато как она пахнет после купания! Это лучше, чем опиум. Вот так! И никто не сможет меня убедить в том, что она не самый лучший ребенок во всей Британии, хотя статистика будет не на моей стороне.
– Итак, малышка прелестна. И хорошо пахнет. И все? – Неужели для любви достаточно такой малости? – подумал Торн.
– А что еще сказать? Она пока еще не бог весть как говорлива. – Брам покачал головой. – Но я ведь не философ. Говорю о том, что чувствую. А если тебе нужны ясные формулировки, поройся в книгах.
Переложив ребенка на левую руку, он потянулся за своим стаканом и сделал изрядный глоток.
– Не свидетельствует ли интерес к таким вопросам о том, что слухи
– Закрутил?
– Сюзанна получила какое-то странное письмо… там вроде как упоминается помолвка…
– Это всего лишь разговоры, – отрезал Торн. – Они не имеют никакого отношения к действительности.
«Больше не имеют».
– Если это так, откуда же они возникли?
Торн сжал зубы.
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
Брам пожал плечами.
– Мисс Тейлор и Сюзанна добрые подруги. Мне просто хочется, чтобы с ней обошлись по-хорошему.
Гнев яркой вспышкой полыхнул в груди, и Торну с трудом удалось совладать с собой.
– Итак, милорд, когда вы отправите меня в отставку?
– Ты уже сейчас можешь говорить все, что думаешь, если ты об этом.
Торн кивнул.
– Тогда буду вам признателен, если вы сосредоточитесь исключительно на своих делах. Если же продолжите и дальше распространять различные инсинуации, очерняющие мисс Тейлор, нам не удастся ограничиться лишь словами.
Райклиф удивленно воззрился на него:
– Ты мне угрожаешь?
– Полагаю, что да.
Брам рассмеялся.
– О господи! А мы с Сюзанной еще спорили, замечаешь ли ты ее вообще. Теперь вижу, что мисс Тейлор из тебя веревки вьет.
Торн покачал головой: никакие веревки она из него не вьет… по крайней мере пятнадцать часов.
Райклиф вскинул брови.
– Не обижайся. Мужчины и посильнее тебя оказывались у ног женщин из Спиндл-Коув.
Торн хмыкнул:
– Кто же эти самые сильные мужчины?
В дверь кабинета постучали.
– И как тебе это удается? – спросила леди Райклиф, изумленно разглядывая дочь, мирно спавшую на руках у мужа. – Для сурового старого вояки ты слишком легко очаровываешь ягнят и детей. Капрал Торн, в чем его секрет?
Взгляд Брама метал молнии: «Не вздумай сказать! Это приказ».
Торн не мог ослушаться, но в то же время не мог не ответить на выпад в отношении «сильных мужчин».
– Должно быть, все дело в… в колыбельных, миледи.
– В колыбельных? – Леди Райклиф, глянув на мужа, расхохоталась. – Никогда не слышала, чтобы он пропел хоть одну ноту. Даже в церкви.
– Ну да, – кивнул Торн. – Он же пел ей шепотом, на ушко, с таким умильным выражением лица, с каким рассказывают сказки о феях и пони.
Брам закатил глаза.
– Ну, хоть за это спасибо.
Глава 17
После ярмарки жизнь в Спиндл-Коув вернулась в обычное русло, и Кейт с большим облегчением отдалась ежедневным заботам, хотя ее сердце еще не обрело покоя.
Летом дамы, проживавшие в пансионе, придерживались определенного графика: по понедельникам отправлялись на загородные прогулки; вторник посвящали морским купаниям; по средам ковырялись в саду, а в четверг занимались стрельбой.