Леди полуночи
Шрифт:
– Выход или дебют… Неважно. Мы должны представить вас обществу, – заговорил Эван. – Нам нужно сообщить о вас всей Англии, но начать, мне кажется, лучше всего отсюда, из Спиндл-Коув, чтобы ваши друзья смогли порадоваться за вас.
– Я предлагаю сделать объявление в полночь, – заявила Хэтти. – Надо заставить всех трепетать в предвкушении.
Кейт уже трепетала, но от совсем другого чувства – от ужаса.
Она не могла понять, почему эта идея вызывает в ней такую тревогу. Если ее объявят новообретенным членом семьи да еще на балу в ее честь – это же предел мечтаний, момент сказочного
И все-таки она не могла представить себе без внутреннего страха момент, когда предстанет перед своими друзьями и соседями и ее объявят леди Кэтрин Грамерси…
Как бы ей хотелось самой до конца поверить в это! Вспомнить все до мельчайших деталей, чтобы больше не сомневаться. С каждым днем она все больше уверялась в том, что воспоминания где-то тут, рядом, плавают близко у поверхности, ближе, чем прежде. Нужно просто найти в себе смелость, чтобы отомкнуть память.
Когда все перешли в другую часть сада, Баджер погнался за павлином, нарезая круги среди клумб, и Кейт, оставив спутников, бросилась за ним. По пути ей попался розовый куст, и она, наклонившись к цветку величиной с чайную чашку, дотронулась до бархатистых лепестков. Их невесомая нежность пронзила ее. В ней инстинктивно, как дыхание, зазвучала мелодия:
Взгляни на сад в роскошном цветении…В этой песенке присутствовало нечто важное! Иначе она не всплывала бы в памяти всю жизнь.
Обратив внимание на шуршание гравия, Кейт обернулась и увидела Баджера, который, оказывается, следовал за ней по пятам.
Немного постояв, она вдруг двинулась в противоположном направлении.
У нее не было определенной цели. Просто она забыла что-то важное.
Она будет идти и идти, идти до тех пор, пока не вспомнит, пока не достигнет конца того длинного темного коридора.
И когда доберется до него в этот раз, то откроет ту дверь.
– Не задерживайтесь, Кейт! – крикнула ей вслед Ларк. – Небо в тучах, как перед дождем.
Худшего дня для поездки Торн не выбрать мог. Стоило ему тронуться в путь, как небо затянули грозные тучи, а через пару часов начался дождь.
И с того момента лило не переставая.
Этим проклятым суссекским дорогам требовалось всего несколько дождевых капель, чтобы превратиться из проходимой грязи в непроходимые болота. Продвижение вперед было трудным и нудным. После того как получил бумаги об отставке, ему было бы проще, не заезжая в Спиндл-Коув, прямиком отправиться в Америку, но нужно было забрать свои вещи и кому-то передать командование отрядом ополченцев.
А еще он хотел увидеть Кэти. Всего один раз, пусть даже издали. Разговаривать было ни к чему. Хотелось просто взглянуть на нее и убедиться, что она счастлива, любима и ей ничто не грозит.
Она заслуживала, чтобы ее любили, тем более такие люди, которые начитались книг и понимали, что означает слово «любовь».
В конце концов Торн свернул с основной дороги и пришпорил
Вдали, в разрывах туманной пелены, возник силуэт возвышавшегося на крутом обрыве средневекового замка Райклиф. Казалось, что крепость перемещалась при каждом порыве ветра, а дальше, за ней, смутно ощущалось присутствие моря, сейчас закрытого стеной серого тумана. Обычные звуки сельской жизни – блеяние овец, пение птиц – мягко заглушал шум непрекращающегося дождя. Вся сцена представлялась какой-то нереальной. Под толстыми слоями промокшей одежды, под сюртуком, жилетом, галстуком и сорочкой у него по коже побежали мурашки.
«Гляди в оба!»
Добравшись до дальнего конца луга, который покато уходил вниз и откуда начинался крутой подъем, ведущий к обрыву на другой стороне, Торн пустил коня шагом. Чтобы перебраться на ту сторону, надо было проявить максимум осмотрительности. Несколько веков назад здесь выкопали глубокий ров, который являлся внешней линией защиты замка наверху. Лет сто назад его засыпали, но не до конца. До сих пор тут и там возникали провалы, и тогда луг уходил под ногами незадачливого путешественника, а в нескольких ярдах внизу, в яме, его поджидали огромные валуны, готовые переломать ему кости.
До него вдруг донесся странный звук, прорвавшийся через монотонный шум дождя. Он сразу узнал его.
– Баджер?
Торн быстро спешился. Этот луг был отлично знаком его мерину: тот пасся здесь каждый день в течение последнего года.
Свистеть в такой ливень не имело смысла, поэтому Торн сложил ладони рупором у рта и громко позвал:
– Баджер! Ко мне, мальчик!
Щенок лаял из глубокой пещеры. Что он там делал?
– Лишь бы не змея, – пробормотал Торн, подбираясь к провалу.
Змеи в пещере не было, зато была его Кэти, присыпанная упавшим сверху дерном, промокшая до костей и дрожавшая от холода.
– Господи боже!
Расставив ноги на краю, он нагнулся и протянул ей руку.
– Кэти, это я. Давай хватайся.
– Ты здесь! – Лицо у нее было смертельно бледным, голос – едва слышным. – Я знала, что ты меня найдешь. Ты всегда меня находишь.
Она подала ему руку, и Торну показалось, что это рука призрака. Он даже подумал, что сейчас возьмется за нее, а она растворится в тумане. И Кэти пропадет для него навсегда.
Но нет! Когда он сомкнул пальцы на ее запястье, они ощутили настоящую плоть – предательски холодную, но живую.
С небольшими усилиями и при ее помощи он все-таки вытащил Кейт из этой дыры. Она привалилась к нему и оказалась в его объятиях.
– Кэти! – Он с тревогой оглядел ее. Платье из тонкого муслина промокло насквозь, было порвано в нескольких местах, и лохмотья прилипли к телу. – Ты цела? Ничего не сломала?
– Нет. П-просто страшно з-замерзла.
Торн отстранился и поставил ее на ноги. Теперь нужно было как-то снять сюртук, но чертовы рукава были пригнаны чересчур тесно, а ткань намокла. Ему пришлось повозиться, а она стояла рядом и тряслась от холода. Он успел исчерпать весь набор ругательств, пока наконец не освободился от сюртука.