Ледовый барьер
Шрифт:
Команданте Валленар уставился в ночную тьму островов мыса Горн, сжимая в руках телеграмму из машинного отделения, прямой, несмотря на жестокую качку судна. Было слишком ясно, что произошло… и почему.
Усилием воли задвигая ярость на задворки сознания, он сконцентрировался на мысленном расчёте. С panteonero в шестьдесят узлов эсминец будет сносить со скоростью в два узла; добавить к этому течение со скоростью ещё двух узлов, и у него остаётся около часа, прежде чем корабль сядет на рифы у острова Обмана.
Спиной он чувствовал напряжённое молчание офицеров. Они ждут приказа покинуть судно. Ну что
Валленар вдохнул, железным усилием воли сохраняя над собой контроль. Он обратился к дежурному по кораблю ровным, без дрожи, голосом.
— Отчёт о повреждениях, господин Сантандер.
— Трудно сказать точно, команданте. Оба винта, кажется, сорваны. Руль повреждён, но работает. Нет данных о повреждениях корпуса. Но корабль утратил тягу и управление. Мы — мертвец в воде, сэр.
— Отправьте за борт двух водолазов. Пусть составят перечень конкретных повреждений винтов.
Приказ был встречен глубоким молчанием. Валленар обернулся, очень медленно, окидывая взглядом собравшихся офицеров.
— Сэр, но ведь послать за борт кого-либо в эту воду значит обречь их на смерть, — произнёс дежурный по кораблю.
Валленар посмотрел ему прямо в глаза. В отличие от остальных, Сантандер в команде относительно новенький: он провёл здесь, на краю света, едва ли шесть месяцев.
— Да, — сказал Валленар. — Я понимаю эту проблему. Такого никак нельзя допустить.
Офицер улыбнулся.
— Посылайте группу из шести человек. По крайней мере, тогда выживет и сможет выполнить задание хотя бы один.
Улыбка увяла.
— Это прямой приказ. Не подчинишься — возглавишь группу водолазов.
— Слушаюсь, сэр, — сказал дежурный.
— По правому борту, в секции «В» стоит большой деревянный ящик, который обозначен как «запчасти к 40-мм орудиям». Там, внутри, лежит запасной винт. После того, как будут точно определены повреждения, отрежете от запасного винта нужные детали. Водолазы приварят их к повреждённым винтам, и у нас появится тяга. Мы сядем на мель у острова Обмана меньше чем через час. Приказа оставить судно не будет. Не будет и сигнала бедствия. Или вы даёте мне тягу, или все идёте на дно вместе с кораблём.
Валленар был готов ко многим поломкам, включая и потерю винта. Держать запасные части на борту корабля — хороший способ обойти коррумпированных чиновников судоремонтной верфи ВМС в Пунта-Аренасе.
— Да, сэр, — едва ли не шёпотом произнёс дежурный по кораблю.
Выражение лиц остальных офицеров на мостике выдавало их мысли об этом отчаянном плане. Валленар проигнорировал их всех: важно лишь, чтобы они подчинялись. Ну, а пока — они подчиняются.
Мануэль Гарза стоял на узком металлическом помосте, всматриваясь в огромный красный камень, который лежал далеко внизу. С высоты он казался едва ли не крошечным: экзотическое яйцо, приткнувшееся в гнезде из дерева и металла. Чертовски тонкая паутина, что его окружает, — просто шедевр; быть может, это — лучшее из всего, что он создал в жизни. Совместить потрясающую прочность с точечной аккуратностью оказалось чертовски тяжело, то был вызов, который мог оценить лишь кто-нибудь вроде Гена Рошфорта. Гарза почувствовал, как ему жаль, что Рошфорта больше нет, и что он не может на это посмотреть. Прелесть конструкций — одна из немногих вещей, которым удавалось вызвать улыбку на его тощем лице.
Команда сварщиков следовала за ним по туннелю доступа, и теперь рабочие влезли через
— Вы получили своё задание, — сказал Гарза. — И знаете, что делать. Мы должны закрепить этого сукина сына на месте, и мы обязаны сделать это до того, как шторм усилится.
Мастер отвесил Гарзе шуточный салют. Казалось, все пребывают в хорошем настроении: метеорит сидит в гнезде, чилийский эсминец с дороги убран, они плывут домой.
— Ой, чуть не забыл. Постарайтесь его не задеть!
Мужчины посмеялись над маленькой шуткой. Кто-то обронил пару слов по поводу задницы Тиммера, достигнувшей космических скоростей, кто-то проехался насчёт поездки домой в контейнерах. Но ни один не двинулся к шахте лифта, ведущей в трюм. Гарза видел, что, несмотря на чувство юмора и хорошее настроение, все заметно нервничают. Может быть, метеорит и оказался в трюме «Рольваага» без проблем, но ни на йоту не утратил своей способности вселять в людей страх.
Есть лишь один способ справиться с этим страхом: не тянуть резину.
— Вперёд! — Сказал Гарза, сердечно хлопнув по спине мастера.
Без лишних слов мужчины вошли в клетку. Гарза чуть было не остался позади (всё же он мог лучше управлять работой с платформы для наблюдений, на дальнем конце помостков), но решил, что это смахивает на трусость. Он тоже вошёл в клетку и закрыл за собой решётку.
— К зверю в пасть, господин Гарза? — Спросил один из сварщиков.
— Ну, кто-то же должен помешать вашим задницам попасть в переделку.
Они спустились на дно трюма, туда, где поперёк килевых ридерсов лежала серия металлических балок, образуя настил. Подпорки протянулись от гнезда во всех направлениях, распределяя вес метеорита по всем закоулкам корабля. Следуя указаниям сварочных диаграмм, мужчины рассыпались во все стороны, взбирались по брусьям и растворялись в сложной сетке, что окружала метеорит. Вскоре все стояли по своим местам, но какое-то время в трюме стояла тишина. Как будто здесь, рядом с камнем, никто не хотел начинать первым. И затем, по мере того как сварщики включали инструменты и брались за работу, яркие точки света возникли в тускло освещённом помещении и принялись отбрасывать беспорядочные тени.
Гарза сверился со списком работ и распределением задач и остался доволен: каждый делал именно то, что должен делать. По мере того как сварочные аппараты вгрызались в металл и гнездо оказывалось прямо в сердце критических сплетений, звучал слабый хор шипения. Гарза посматривал на всех сварщиков по очереди. Едва ли какой-нибудь сорвиголова окажется в опасной близости от камня, но, тем не менее, в этом надо убедиться. Где-то в отдалении он услышал нерегулярную капель. Непроизвольно отыскивая источник, Мануэль бросил взгляд на продольные перемычки, рифлёные и обработанные наподобие металлического собора, что поднимались на шестьдесят футов до верхних балок трюма. Затем перевёл взгляд ниже, на балки у дна. Металлические плиты корпуса были влажными. Что в данных обстоятельствах и неудивительно. Гарза слышал размеренный гул бьющих о корпус волн, чувствовал нежное, медленное перекатывание судна. Ему пришла в голову мысль о том, что между ним и бездонным океаном лежат три металлических оболочки. Мысль тревожная, и он отвёл взгляд в сторону, на сам метеорит, запертый в паутину своей тюрьмы.