Ледовый десант
Шрифт:
— Откуда ты, такая красивая?
— А из каких краев ты, такой смелый! — ответила девушка.
— Я из Золочева. Там есть село над тихой, мало кому известной речкой и большим прудом.
Девушка убрала с рельса стройную загорелую ногу и критическим взглядом смерила его. Он понял, что она отметила: ботинки уже стоптаны, к тому же еще и парусиновые, штаны старые, поношенные, рубаха вылинявшая…
Он хотел было извиниться, что задел такую принцессу, но передумал. Перебросив с одной руки в
— Скатертью дорожка! — негромко сказала девушка.
— Так ты еще и с норовом! — обернулся он. — Ну тогда слушай! — И перешел на шутливый тон: — В твоих глазах и синь небес, и море, и солнце…
Девушка не удержалась и ответила:
— Угадал. Мое родное село на берегу Азовского моря.
— Так ты на Мариуполь?
— Да. Жду ленинградского поезда.
— А точнее: где твой дом?
Девушка кокетливо усмехнулась:
— Мой адрес? Село на берегу Азовского моря, крайняя хата над яром, возле моста, что на шоссейной дороге.
— Ого, какой адрес! Но я запомнил.
— Не заблудишься, когда захочешь наведаться в гости?
— Когда-нибудь и в самом деле наведаюсь. А как тебя звать-величать?
— Натали.
— Наталка… Наташа…
— Натали! — повторила гордо девушка.
— Угу… Понял. Как у жены Пушкина — Натали.
— Вижу, что читал кое-что.
— Немного. Давай я подержу твой чемодан. Ведь поезда еще долго ждать.
— И где только такие грамотные учатся? — спросила насмешливо Натали.
— Ну хотя бы в политехническом. А ты и вправду красивая!
Натали подобное, конечно, слышала не раз. Но после его слов почему-то зарделась. Покорно подала руку и сказала:
— Такому только дай палец…
Он крепко пожал ее руку и уже не хотел выпустить из своей. Натали и не пыталась ее освободить.
— Обманываешь, что студент, — прошептала она. — Ты с завода «Серп и молот», слесарь. Угадала?
— Ты имеешь в виду мои мозоли? Это я в институтских мастерских нажил их: отец — рабочий, мать — крестьянка. А ты в каком институте или техникуме?
— Я еще молода для института, — вздохнула Натали. — Мне только что исполнилось семнадцать.
— Кто бы мог подумать! — развел он удивленно руками.
— А глаза у тебя сейчас лукавые, — заметила Натали, погрозив пальцем. — Учусь я одной женской профессии. Учусь на мастера молочного дела! Что, не нравится? Ого, и губы надул!
— Не надул, а прикусил. Почему не нравится?.. Всегда дома будет свеженькая и густая сметана, в которой и ложкой не повернуть. Молочко.
— Насмехаешься?
— А ты сердишься? Не всем же быть политехниками! Да и зачем? Вот ты гордо назвала себя мастером молочного дела. Значит, тебе нравится эта профессия. Ну и прекрасно!
—
— Не шучу.
— Мой поезд уже миновал стрелки, — Натали посмотрела вдаль.
— Не хочется тебя отпускать. Вот так бы и пошел с тобой по шпалам аж… до Мариуполя. Когда и где мы встретимся еще?
— Здесь, на железнодорожном полотне, через две недели. В это же время!
— Ты когда последний раз встречался со своей девушкой? — неожиданно спросил Илья Гаврилович, словно догадавшись, о чем думает Гнат.
— Три месяца назад, в августе. Когда тысячи девчат из Харькова ехали куда-то под Лохвицу на рытье окопов.
…Эшелон со студентами, которых посылали на окопы, отходил от Ахтырки. Старшим был преподаватель Анатолий Петрович. Когда Гнат разговаривал с Наташей, он подошел к ним на несколько шагов, будто хотел хоть что-то услышать из их разговора. В правой руке он держал большой чемодан, одет был в новый шерстяной костюм, на ногах — лакированные ботинки.
— Когда мы теперь встретимся? — спросил Гнат Натали.
— Не знаю…
— И я тоже не знаю!
— Теперь никто ничего не знает. Некоторые люди не знают даже, победим мы или нет.
— Помнишь слова песни? «Хоть трудно будет, победим!» Как же иначе? Верь в это, что бы ни говорили. И еще верь, что я люблю тебя.
— И я тебя люблю, — шепотом произнесла Наташа.
— Натали! Пора в вагон! — крикнул Анатолий Петрович.
— Да ведь все еще на перроне.
— А с тобой кто это, брат? — кивнул преподаватель Гнату в знак приветствия.
— Почему брат? Мой ухажер! — громко сказала Наташа и покраснела. — Знакомьтесь. Гнат Михалюта, студент политехнического.
«И какого черта он торчит возле нас?» — мысленно выругался Гнат.
Преподаватель понял по его недовольному взгляду, что он здесь лишний, и отошел.
— Он что, в тебя влюблен? — спросил ревниво Гнат. — О некоторых хлопцах, которые симпатизируют тебе, ты говорила. А про этого нет.
— Наверно, влюбился. Кто ему запретит? — пожала плечами Наташа.
— Конечно, никто не запретит. Но ведь он стар для тебя. Ему уже за тридцать…
— Говорит, что двадцать восемь…
Вспомнив тот августовский день, когда он последний раз виделся с Наташей, Гнат вздохнул.
— Сейчас не знаю, Илья Гаврилович, где она. Под Лохвицей в западню попали многие наши бойцы. А что сталось с моей Наташей, вырвалась она из окружения или нет, мне не известно.
— Наш Шаблий выходил из окружения пять недель. И все-таки вышел! — сказал полковник.
— А вы тоже, наверное, думаете сейчас о своей последней встрече с женой?