Ледяное сердце
Шрифт:
— И с саблей? Вы думаете, Зверь может вернуться?
— Миледи, вам не стоит бояться. Мы вас защитим. Никто вас не обидит. Даже Зверь, — твёрдо ответил капитан.
Они помолчали, слушая, как сверчок повторяет однообразную трель, и кто-то из отряда Дарри звучно вторит ему своим храпом.
— Давно вы с моим отцом? — спросила, наконец, Кайя.
— Четыре года.
— А что вы знаете про этого зверя?
— Про чудовище из Лааре? — Дарри помолчал и добавил: — Много чего.
— Расскажите.
— Зачем это вам, миледи? Хотите опять пугать
— Мне очень неловко за мою несдержанность, — Кайя радовалась тому, что её внезапного румянца никто не видит.
— Да не переживайте так! Видели бы вы как Мартина, уж поверьте, бывалого разведчика, выворачивало наизнанку. Простите за подробности. Так зачем вам знать про зверя?
— Мой отец воюет с ним.
— Думаю, ваш отец не обрадуется, если я буду рассказывать вам то, что леди знать не полагается.
— Кое-что страшное я уже видела, — ответила Кайя, — так что выдержу и ваш рассказ. А насчёт леди… Я из тех леди, что умеют доить коз, копать коренья руками, собирать виноград, печь хлеб и лечить раненых. Я выросла в Обители. А там, знаете ли, даже леди не каждый раз могут поесть на ночь.
— И что же вы хотите знать? — спросил Дарри серьёзно.
— Всё.
— Эх, миледи, если бы я сам знал о нём все, то давно бы его поймал. А пока я знаю только то, что раз в месяц в полнолуние, он приходит и убивает. Хотя вот сегодня я узнал, что не только в полнолуние. И если раньше я думал, что этот зверь, как бешеная собака, не ведает, что творит, то теперь, после вашей вышивки на двери я уже ни в чём не уверен.
— А кто он?
— Одни говорят, что это сам лаарский князь, который превращается в зверя в полнолуние, другие, что зверь принадлежит лаарскому князю. Но мне всё едино, я убью их обоих, когда до них доберусь!
— А вы что думаете? Кто он? Кто он на самом деле? — шёпотом спросила Кайя.
— Раньше я думал, что это просто зверь. Волк или горный лев… Потом, что этот зверь не простой, а создан колдовством айяарров. Но теперь я думаю иначе. Может это, и правда, сам Эйгер. Если бы вы хоть раз взглянули в его жёлтые глаза… Эйгер, кстати, в переводе с айяарр — Людоед.
— И вы его видели?
— Да, несколько раз.
— Какой он?
— Большой, высокий и очень сильный, — Дарри говорил медленно, — горбатый. Косматый, как горный медведь. На лице носит маску, а одну руку всегда держит в перчатке. Говорят, он безобразен, но без маски и плаща я его не видел. И ещё он ничего не боится. В бою дерётся, как зверь — это правда. Он же айяарр и колдун, а им неведом страх.
— Но зачем?.. Зачем правителю Лааре нападать на людей и рвать их на части?! Должна же быть какая-то причина?
— Эх, миледи, разве чудовищам нужны причины? Разве волку нужна причина, чтобы рвать овец? Такова его волчья натура. Но ему уже недолго осталось — к началу зиму мы возьмём перевал и уничтожим Лааре вместе с этим поганцем.
Кайя сидела, положив голову на сложенные руки, и внимательно слушала рассказ капитана. А
Кайя слушала и задавала вопросы, страх совсем прошёл, рядом с капитаном было так спокойно и понятно, что однажды Зверь всё-таки будет пойман. Она сама не заметила, как заснула, прислонившись к плечу Дарри.
И он не стал её будить.
Часть 2. Невеста. Глава 5. Рокна
Рокна ей понравилась.
Хотя в Обители старшие сёстры всегда говорили, что это город зла, греха и порока, продажных женщин и мужчин и ещё много чего, о чём леди знать не полагалось. И Кайя думала, что попадёт в мрачное и грязное место с узкими улочками, окнами-бойницами и теми самыми женщинами, что стоят в подворотнях и переулках с голыми ногами в язвах.
А город её встретил разноцветными флажками и гирляндами, водопадами лиловой глицинии, цветущей вдоль изгородей, ставнями в резных деревянных кружевах и красными черепичными крышами. Мощёные улицы стекались с холма вниз, к морю, где зажатая между двух утёсов бухта, как распахнутый сундук с драгоценностями, пестрела кораблями под всеми флагами от Эддара до Скандры.
Рокна — большой торговый порт, город вольный, шумный, своенравный и богатый. Защищённый с севера горами, а с юга — выступающими в море утёсами, охраняющими гавань. Этот город торговцев и свободных людей был похож на разноцветный тюрбан наршаррахского купца, украшенный перьями, рубинами и изумрудами, сияющий и яркий, в котором все краски сплетались в причудливый клубок. Так показалось Кайе, когда они проезжали по его улицам.
Торговый квартал пестрел россыпью лавок. Плотные тюки атласа, тафты, парчи и батиста проглядывали сквозь открытые двери. Повсюду на лотках лежали муаровые ленты, костяные и перламутровые гребни и зеркала. Пряности перемежались с серебряными кувшинами и чашами, и запах корицы и ванили растекался в воздухе и дурманил голову. Бродячие артисты на ходулях и циркачи с обезьянками бродили по улицам, зазывая народ на представления. Таврачьи гадалки раскидывали карты прямо на мостовой: женщинам — на счастливую жизнь и большую любовь, а мужчинам — на богатство и подвиги.
Торговцы кричали на все лады, умело предлагая самую низкую цену. И одной рукой набрасывая на плечи женщинам тончайшие шали или прикладывая к ушам серьги, другой — выставляли, как щит, начищенное блюдо и тут же восторгались их красотой в отражении.
А их жёны стояли рядом предлагая засахаренные фрукты и халву, медовую вату, финики и изюм. И так мастерски выписывали в воздухе замысловатые фигуры большими веерами из перьев, отгоняя вездесущих пчёл-воровок, что казалось это какой-то волшебный ритуал.