Ледяное сердце
Шрифт:
Дарри сорвал кисть, плотно набитую сизыми ягодами — терпкими и сладкими, с лёгким привкусом ежевики и тутовника. Только здесь, в Шербе, солнца столько, что оно превращает виноград в настоящий божественный нектар.
Письмо к настоятельнице он отвёз ещё вчера, надеясь забрать дочь генерала ранним утром, чтобы ехать не по самому зною и быстрее добраться в предгорья. Что ни говори, но дело было деликатным, а Дарри не любил деликатных дел. Хоть и служил у генерала уже шестой год, но такое поручение ему приходилось выполнять впервые, и потому закончить с ним он особенно торопился.
С какой бы стати генералу скрывать,
Он всю дорогу думал об этом. Не секрет, что вокруг корпуса всё время отирались разные девицы, падкие до мужских ласк и жалованья. Некоторые маркитанки тоже не прочь были совместить продажу вяленого мяса, козьего сыра и муки с другого рода услугами. Но он никогда не видел и не слышал, чтобы к генералу приходили женщины. Дарри знал и жену генерала — леди Альбу, видел его сына и двух дочерей. Генерал был верен жене…
Тогда откуда ещё одна дочь?
Но и в том, что дочь генерала внебрачная, он почти не сомневался. А если она даже и не бастард, то либо больна, либо уродлива, либо калека. Обитель Тары славилась тем, что привечала всех обделённых судьбой, а местные сёстры и лекари могли ухаживать за несчастной девочкой.
Настоятельница вчера была не разговорчива. Правда, он прискакал поздно, на закате, и ворота Обители были уже заперты. Его пустили только потому, что он назвал имя генерала Альбы. Настоятельница приняла его в комнате с большим балконом, выходящим в сад, и пока она читала письмо от генерала, Дарри внимательно разглядывал, как выглядят воспитанницы Обители и чем они заняты.
Они сновали туда-сюда, все в одинаковых саржевых платьях, синих с белыми воротничками. Носили в корзинах овощи, стирали, вешали бельё, кормили кур. Под большим навесом стояли бочки, лавандовые снопы и корзины с розовыми лепестками. Послушницы готовили душистое масло. А слева, на втором этаже, сквозь балюстраду виднелись классные комнаты, в которых шли занятия. Но ничего, что помогло бы ему узнать тайну генерала, он не увидел.
— Завтра на рассвете можете её забрать, — настоятельница свернула письмо, пересчитала деньги и, указав рукой на дверь, добавила, — а теперь идите. Послушницы собираются к молитве и мужчине здесь не место. Сестра Анна проводит вас.
Тощая старуха со связкой ключей выпроводила его и заперла дверь.
Быть провожатым больной девочки Дарри хотелось меньше всего, ведь дорога в Рокну длинная — семь дней пути, а нянька из него так себе.
Надо было Мартина взять, у того получалось ладить с детьми. Вот хоть с мельниковой дочкой.
Да ещё его отряд, состоящий из бывалых разведчиков, та ещё компания. Будут шептаться, обсуждать, выспрашивать у него. Потом слухи пойдут, а сплетни про генерала ему не нравились, потому что Дарри его уважал. Когда-нибудь он и сам хотел быть таким же бесстрашным, спокойным, уверенным в себе человеком, который не боится ничего и не имеет слабостей.
«Заберёшь мою девочку», — именно так он и сказал.
Вот в тот момент Дарри и понял, эта девочка — слабость. И ему это было неприятно — осознавать, что у генерала есть слабости.
Но зачем генералу понадобилось везти её в Рокну именно сейчас, когда грядёт последняя битва за перевал?
Всё это было странно.
Лошади взбирались по холму, и впереди медленно вырастали зубчатые башни — массивные стены из песчаника
У самых стен лавандовые поля переливались от утреннего ветра лиловым шёлком, и густой запах цветов накрыл его с головой. Карета протарахтела по каменным плитам и остановилась перед главным входом.
— Обождите тут, сейчас выйдет, — ответил старик, сидевший у ворот.
Надо было ещё пряников купить и кренделей у торговки на площади. Или что там ещё положено детям? Ну хоть куклу какую-нибудь.
Дарри спрыгнул на землю и прошёлся вдоль стены. Вездесущий виноград был и здесь, более крупный, иссиня-чёрный, и он не удержался, снова сорвал кисть.
И сказать сопровождающим, чтобы не ругались при ней. Купить еды в дорогу, яблок, что ли… Зря вчера у настоятельницы не спросил, что нужно.
У него были младшие сёстры, но их жизнью занималась мать, и Дарри никогда особо не интересовало, что они едят или во что играют. Как и положено маленьким знатным дамам у них были атласные ленты, платья с кружевами и куклы, шкатулки какие-то и вышитые платочки. И они любили сладкое. На этом познания Дарри о мире маленьких женщин заканчивались.
Он купил ей конфет — красных и жёлтых петушков на палочках и пастилы. Другого всё равно ничего не было, а как поедут мимо Индагара, там уж большая ярмарка есть и лавки…
Почувствовав, как кто-то смотрит в спину, резко обернулся.
Она стояла в тени кареты с небольшим потёртым саквояжем в руках и холщовой сумкой, украшенной кистями. От неожиданности Дарри раздавил ягоду, и брызнувший сок испачкал ему руки и лоб. Он мысленно ругнулся, вытер ладонь о штаны, чего вообще никогда не делал, и от этого даже покраснел. Потому что ругнуться хотелось вслух, а нельзя было.
— Л… леди Альба?
— Кайя, — она робко улыбнулась и, видимо, не поняв удивления на его лице, присела в реверансе.
«Заберёшь мою девочку».
«Девочке» было около двадцати лет, и, глядя на неё, Дарри вдруг всё понял — почему Обитель, почему генерал это скрывал, почему послал его…
Незаконнорождённая. Полукровка. Веда.
Он смотрел на неё, растерявшись, и чуть было руку ко лбу не приложил в приветствии, а потом, опомнившись, отшвырнул виноград, поклонился, пряча испачканную ладонь за спину, и распахнул дверцу кареты.
Дочь генерала не была больной, уродливой или калекой, скорее, наоборот — по-своему она была даже красивой: высокая, почти с него ростом, а ведь он не из маленьких, худая, в синем платье послушницы, которое было ей немного коротко, и коричневых ботинках. Каштановые волосы заплетены в косу и перевязаны широкой тёмной лентой, но пара прядок выбились и закрутились колечками на шее. Вобщем-то обычная послушница монастыря. Но выдавали её глаза. Не такие ярко-зелёные, как у настоящих вед, а словно разбавленные солнечным светом. Казалось, что по их прозрачной зелени кто-то рассыпал горсть жёлто-карих крапинок. И веснушки на носу. Чуть-чуть. Но угадать, что её мать была из Детей Леса, совсем не сложно. Наверное, если присмотреться, то можно заметить и как зрачки у неё иногда меняются, вытягиваясь в вертикальную линию, как у айяарров. Или лучше не присматриваться?