Ледяной венец. Брак по принуждению
Шрифт:
Это за нее уже сделали.
Лея взяла меня за руку и пряча робкую улыбку, повела за собой. Лгунья.
Так и хотелось одернуть ее и наказать за то, что ее по-настоящему радовал шанс прикончить меня.
— Только, прошу, не торопись, — еле слышно прошептала она, останавливаясь у края постели.
В ответ я кивнул и мягко притянул ее к себе. Торопиться я не собирался — это дурной тон. Особенно, когда тебя пытается соблазнить обманщица.
Собрал рассыпавшиеся пряди в кулак и заглянул ей в лицо еще раз. Ресницы
— Я дам тебе полную свободу, — сказал, чувствуя, как ее быстрое дыхание щекочет кожу. Даже обтянутая платьем грудь вздымалась высоко и хаотично. Что ее так взбудоражило? Возможность меня убить? — Можешь сделать все так, как хочется тебе.
С этими словами я устроился на кровати полулежа и не сводил с нее взгляда. Камин, что находился справа, слишком красиво освещал черты моей жены — убийцы.
Широко распахнутые глаза пылали медовым цветом, влажные губы вздрагивали, красивые формы подчеркивались тугим платьем. Взгляд упал ниже — на тонкую талию, округлые бедра. В разрезе тяжелой ткани виднелись стройные длинные ноги.
Для девчонки из Третьемирья, у нее была слишком притягательная внешность. Слишком красивая своей, невиданной в Авенте, ядовитой красотой.
— Мне нужно раздеться, да? — нервно спросила она. Это было очень талантливой игрой.
— Не обязательно, — подыграл я.
— Ты тоже не будешь раздеваться?
— Можешь сделать это сама.
Ведь если я буду раздет, метиться в сердце будет легче.
Она промолчала, и выдохнув, будто до этого собиралась с мыслями, развернулась ко мне спиной. Тонкая рука взмыла вверх, Лея перекинула волосы вперед обнажая тонкую спину. А дальше произошло то, чего я совсем не ожидал.
В полумраке блеснул тот самый тонкий нож, и она начала разрезать им ленты шнуровки на спине. Темно-синие кусочки атласа опадали на пол один за другим, а затем пышным облаком на пол опустилось и платье. Последним упал нож.
— Нечем было дышать, — пожала плечами она и повернулась ко мне лицом. — Мода не оправдание чтобы так мучить девушек.
Я был готов рассмеяться, и, наверное, так бы и сделал, только к этой минуте желание окончательно застелило рассудок.
— Ты прятала нож чтобы разрезать платье? — я подозвал ее к себе жестом.
— Глупо, да? — она сцепила перед собой руки и начала заламывать пальцы. — Я не знала, как тебя попросить. И ты выглядел злым.
— Словами, — почти прохрипел я, сгорая от ее вида. Это было еще хуже, чем если бы она была голой.
Грудь, талию и бедра обтягивал тонкий шелковый корсет, или что-то похожее на него, потому что в женской одежде я не разбирался. Эластичная ткань обнимала, подчеркивала и дразнила. Шелк сливался с оттенком ее кожи.
Я снова подозвал ее к себе рукой, она послушалась. Опустилась на кровать
Ждать я больше не мог. Подхватил ее и навис сверху.
— Лея, — не удержался и провел губами по мягкой коже ее щеки, — ты должна рассказать мне про свои крылья.
— Мои крылья — это жизнь, — негромко, но твердо ответила она. В ее словах не было стеснения или робости, наоборот, отчётливо слышалась сила. С крыльями разберусь позже. С ее странными ответами тоже. А сейчас…
Она больше ничего не сказала и принялась робко изучать меня руками. Дразня, призывая желание. И я ответил.
Сорвал с нее все, что мешало почувствовать мягкую, нежную кожу и бросил в сторону. Она всхлипнула от неожиданности и растерянно посмотрела мне в глаза. Где-то на задворках промелькнула и тут же исчезла мысль о том, что это ее первый раз.
Прильнул к ее шее, провел губами. Меня сжирала ярость и ослепляло возбуждение. Сердце бешено разгоняло кровь, пульс стучал в висках. Руки скользили по ее телу, сжимали бедра, притягивали ее все ближе.
Хочу… Сделать своей, заклеймить, испробовать. Слизал сладость с ее ключиц и то же самое сделал с красивой, полной грудью. Лея дрогнула и прильнула еще ближе.
Хочу… убить ее, чтобы не дышала, чтобы не было никаких крыльев. Тьма оставила след в моей душе, и даже в эту секунду я ощущаю ее голод, и что хуже — я разделяю его. Эти мысли отравляют, и я прячу их. Достаточно далеко, чтобы ничего не мешало мне утолить тот незнакомый голод, что во мне вызывает Лея из Третьемирья.
Я снова втянул ее запах, притянул обнаженные берда и провел между ними ладонью.
— Теон…
Она что-то говорила, но я не хотел ее слушать. И не мог, потому что до боли ее хотел.
Накрыл ее губы ладонью, чтобы молчала, и потянулся к своей одежде. Последней различимой мыслью было то, что если я не войду в нее прямо сейчас… то сойду с ума.
Глава 7
Я проснулась от сдавленного крика, что разрывал горло.
Сердце билось отчаянно, будто я только что избежала смерти. Руки дрожали, ноги тоже. Отвела от глаз прядь волос и не поняла, почему лицо покрыто испариной. Это первый раз, когда мне жарко в этом проклятом месте!
Но далеко не первый, когда я просыпаюсь от кошмаров. Странно, что в этот раз я не помню подробностей.
Свирепствующая буря за окном затмевала даже лунный свет. Вихры снега погружали комнату в темноту, и только роскошные блестящие подсвечники возле кровати освещали мой склеп.
Коснулась нагретой свечи кончиками пальцев — но я ведь никогда не оставляю их гореть на ночь…
Спину окатило жаром, сердце забилось где-то в горле. Последнее, что я помню это танец с моттом и часы с золотыми стрелками, рассекающими небосклон. Потом боль. Много боли. Она пронзила лопатки, оплела грудь и плечи.