Легенда Горы. Если убить змею. Разбойник. Рассказы. Очерки
Шрифт:
Шесть часов рыскали мы по горе. Наконец я посмотрел в глаза Хюсейину.
— Я думал, он на вершине, — стал оправдываться тот. — Но ведь это Чакырджалы. Ты уверен, что он на Мадране, — смотришь, он уже на Карынджалы. Птица, а не человек.
— Послушай, — сказал я, — ты сын моего верного друга. Если кто и знает, где сейчас Чакырджалы, так это вождь юрюков — Ахмед-ага. А он — на Карынджалы.
— Да, на Карынджалы.
— Ты ведь его хорошо знаешь. Вчера он рассказывал мне о твоем отце. Они тоже были друзьями. Он очень любит тебя. Так?
— Так.
Моя
Мы сели на лошадей и поехали вслед за своим проводником.
Мы знали, что никакие побои, никакие пытки не заставят верных Чакырджалы людей открыть его местонахождение. Оставалось действовать хитростью.
— Шюкрю-бей, — сказал я по-абхазски, — этот парень — наш главный козырь. Золотой ключ к языку Ахмеда-ага.
— Верно, — отозвался Шюкрю-бей.
Мы въехали в юрюкское становище. Спешились у шатра Ахмеда-ага. К этому времени мы знали о нем все: и как он выглядит, и какого он роста, и во что одевается. Дома его не оказалось, и я велел послать за ним. Хюсейина мы оставили в сторонке под охраной двух часовых.
Вскоре показался Ахмед-ага, невысокий человечек с любезно улыбающимся лицом.
— Добро пожаловать, эфенди, добро пожаловать, — приветствовал он нас. — Я знал, что вы в здешних краях, и, правду сказать, был уверен, что увижу вас. Еще ни один отряд не миновал моего скромного жилища. Добро пожаловать.
— Спасибо за теплый прием, ага. Мы к тебе с просьбой.
— С какой же? — удивленно осведомился он.
Всякий проходивший мимо отряд, несомненно, подвергал Ахмеда-ага строгому допросу. Кто знает, сколько пинков получил этот бедолага из-за Чакырджалы?..
— С какой же просьбой? — переспросил он.
— Покажи нам, где находится Чакырджалы. Чтобы мы могли с ним сразиться.
— Откуда мне знать, эфенди? Этого и сам шайтан не знает, а уж я и подавно.
— Послушай, Ахмед-ага. У меня нет времени на пустые разговоры. Дело не терпит отлагательства. Все равно, ага, тебе не удастся отвертеться. Бить тебя я не буду, а вот выложить правду заставлю. Где сейчас Чакырджалы? Не верти, отвечай прямо. Мы ведь только хотим с ним сразиться. Таких отрядов, как наш, он видел не одну сотню. Дай нам помериться с ним силами.
— Не знаю я ничего, бей.
— А что, если я докажу тебе, что ты лжешь? Что, если я предъявлю тебе золотой ключ, который привел меня к твоему дому?
— Мне нечего отвечать.
— Бить я тебя не буду, ага. Но предупреждаю: за обман пристрелю прямо на месте. Если ты будешь запираться после того, как увидишь золотой ключ, пощады тебе не будет! — И приказал своим: — Приведите парня, но только так, чтобы Ахмед-ага до последней секунды его не видел. Иначе все дело сорвется.
Хюсейина ввели за спиной самого рослого и широкоплечего из моих людей. Лишь в самый последний миг он сделал шаг в сторону.
— Узнаешь его, ага?
— Дай-ка присмотрюсь получше.
— Неужели
— Узнал, бей, узнал. Сын вашего Ибрагима и нашей Султан Фатьмы, Хюсейин.
Я приказал вывести парня.
Ага долго качал головой, приговаривая:
— Стало быть, сын Султан Фатьмы. Никому нельзя доверять. Ни одному сыну человеческому. — Побледнел, руки дрожат. — Велите подать мне чашку кофе и табак. Мне надо чуточку успокоиться.
Я приказал выполнить его просьбу. Ахмед-ага выпил чашечку кофе, раскурил трубку, а сам все тихо повторяет:
— Никому нельзя доверять. Ни одному сыну человеческому. Ну кто бы мог подумать, что меня выдаст сын Султан Фатьмы. — На глазах у него выступили слезы. — Позовите Хасана, Сюлеймана и Мурада-ага, — сказал он вполголоса. — Да поживее.
Вскоре все трое, кого он звал, явились.
— Мурад-ага, — повернулся он к самому пожилому, — скажи, кто стоит справа от тебя.
— Хасан, сын Ахмеда-ага.
— Слева?
Мурад-ага удивленно воззрился на нас.
— Племянник Ахмеда-ага, Сюлейман.
— Спасибо, Мурад-ага, — произнес хозяин дома, — я хотел, чтобы ты представил им обоих ребят. А теперь можешь идти.
Этим поступком Ахмед-ага старался убедить нас в своей искренности.
— Сынок, — сказал он Хасану, — я открыл этим эфенди все, что мне известно о Чакырджалы. И вы ничего не скрывайте. Где вы были сегодня?
Сын молчал в нерешительности.
— Говори! — выкрикнул Ахмед-ага.
— Ходили к Чакырджалы, отец.
— Чего у вас попросил эфе?
— Денег попросил.
— Каких денег?
— Выкуп за Османа-бея. Я виделся с его сыном, он сказал, что половина денег уже припасена. Это я и передал эфе.
— О чем еще вы с ним говорили?
— Больше ни о чем. Но другие зейбеки стали расспрашивать, где находится отряд. Прежде чем я успел ответить, вмешался эфе. Где же ему и быть, говорит, как не там, где набивают себе брюхо долма [36] . Станут они изнурять свои нежные тела, лазить по горам! Выше шоссе не поднимутся. Что им делать в этих горах, куда и не всякая птица залетит?
36
Долма — здесь: фаршированный барашек.
Случай был исключительно благоприятный. Я приказал готовиться к выступлению.
Ахмед-ага попробовал меня отговорить:
— Ночью туда не подняться. Дорога длинная, опасная. Лошади не пройдут. Недолго и в засаду попасть.
— Нет-нет, не теряй зря слов, — оборвал я его. — Мы отправляемся сегодня же вечером. Дай нам только надежного проводника. А уж там дело наше.
— Иди с ними, Хасан, — сказал он сыну.
Это был открытый вызов. Он, видимо, не сомневался, что мы не сможем добраться до логова Чакырджалы.