Легенда о Мантикоре. Пропащая душа

Илона Ивашкевич

– Пройдёт до следующего полнолуния, – огрызнулась Эура, вырывая перчатку и рук изумлённого начальника стражи.

– Эура покажи руки, – потребовала Аурика.

– Зачем? Не думаю, что творчество маленького народца кому-либо интересно.

– Я хочу, чтобы твой отец видел! – Женщина встала и подошла к Эуре. – Я хочу, чтобы все видели. до чего докатилась моя дочь!

Аурика залепила дочери пощёчину. Багровый след запылал на щеке. Эура отшатнулась и медленно, словно во сне, сняла перчатки, обнажая кисти рук.

– Мне не за что стыдиться, мама, – проговорила

она сквозь зубы. – Я не крала, не лгала, не убивала невинных. Да, я живу по своим законам, но я не мешаю жить вам. Я никогда не лезла в вашу жизнь, не ломала ваши устои, соблюдала обычаи, но видимо зря… Стены Снерхольма слишком тесны для меня. Я ухожу.

Девушка развернулась и медленно пошла к выходу.

– Господин Хайдгер, Вы получите вдвое больше обещанного, если вы женитесь на моей дочери до конца это недели. – Прошептала Аурика, поджав губы.

Хайдгер усмехнулся.

– Госпожа, вы сегодня необыкновенно щедры.

– На всякий случай смею заметить, – зевая, добавил Генри, когда со двора раздался лязг оружия и свист стрел. – Эура, скорее всего, направится к охотничьей заимке, что к северу от Снерхольма. Вам показать дорогу, господин Хайдгер?

Резвая кобылка, взбивая копытами снег, уносила прочь от ненавистного дома. Охотничьи собаки следовали по пятам. Рог трубил, возвещая о начале королевской охоте. Эура петляла, путая следы, словно заяц, почуявший погоню. Нужно было добраться до Матиаса, взять деньги, зелья и провиант, а дальше… дальше все в руках богинь судьбы… Может быть, спрячется в лесах, схоронится на дальних заставах или у нелюдей. Нет, к нелюдям идти было нельзя: за пригоршню серебряных монет гоблинцы продадут её, словно торговка на базаре толстого поросёнка, а после будут долго рассказывать соплеменникам, привирая и смакуя подробности. Да и в трактир идти было нельзя: люди продадут ещё быстрее. Оставался последний путь: через ворота ТрайЕлоссы пробраться в КаулютМаа, и здравствуй новая жизнь.

Избушка Матиаса, окружённая ровным частоколом, вынырнула из лесного оврага. Над трубой вился дымок, и пахло горячим хлебом. Девственно чистый снег толстой шубой покрывал двор, завалинку и поленницу дров, лишь у крыльца виднелись крупные волчьи следы.

Соскочив с лошади, Эура забарабанила в дверь.

– Кого ещё притащило в такую рань?

Из-за крепкой двери показалась взъерошенная кучерявая белобрысая голова.

– Матиас, мне нужны зелья, вяленое мясо и провиант.

– С ума что ли сошла в такую рань ломиться! – Матиас протёр заспанные глаза пудовым кулаком.

– Я ушла из дома.

Эура рванула дверь на себя, но Матиас преградил ей путь.

– Ко мне нельзя. Гости у меня, – объяснил Матиас, густо краснея.

– Никак женщину завёл. Я бы тебя сейчас расспросила, кто она и откуда, но, извини, спешу. Так что там насчёт денег?

– Денег нет. Есть только еда.

– Ты нашёл покупателя на шкуру?

– Да, будет завтра. Это человек из свиты короля, если тебе интересно.

– Вот и замечательно: отдавай мою долю, и шкура твоя уже сегодня.

– Сказал

же, денег нет. Он задатка даже не оставил, сказал что завтра все выплатит сразу, но ты не волнуйся: я сразу заметил, что мужик он серьёзный и при деньгах.

– Матиас, я не шучу.

Эура рванула дверь и ввалилась внутрь. В углу на широкой лавке, кутаясь в шерстяное цветастое одеяло, сидело голубоглазое белокурое создание больше похожее на цветочного эльфа, чем на человека. Эфемерное создание испуганно хлопало пушистыми белесыми ресницами, натягивая до подбородка одеяло.

– Скажешь кому хоть слово, прибью, – пригрозил Матиас, закрывая за собой дверь. – Продам шкуру, стану богатым человеком и пойду свататься, как положено: с подарками и в новой одёже.

– Матиас, ты умом повредился? Её отец тебя никогда не примет. Мельник богатый человек, а ты кто: сын прачки и разорившегося торгаша. Не смеши людей, найди себе нормальную бабу, – фыркнула Эура. – Да чтоб вас леший сожрал, – выругалась она, когда со двора донёсся стук копыт и людские голоса.

– Наверх, быстро! – Скомандовал Матиас.

Эура белкой взобралась по столбу, державшему высокую крышу, и вжалась в деревянную перекладину. Матиас едва успел спрятать возлюбленную за печкой, как дверь с шумом распахнулась, и в избу ввалилось семеро: Хайдгер, Генри и пятеро наёмников из свиты короля.

– День добрый, господин. За шкуркой, приехали? – Поклонился Матиас.

– Где девушка? – Вместо приветствия рявкнул Хайдгер.

– Какая девушка? – Переспросил Матиас, поёживаясь на холоде. Из приоткрытой двери дуло, и парню было зябко в латаных подштанниках.

– Эура, сестрёнка моя старшая, – проговорил Генри, осматриваясь. – Во дворе мы видели лошадь, на которой она выехала из поместья.

– Не видел я никого. Только вот встал, господин Генри. Всю ночь оборотни в округе рыскали: спать не давали. Луна нынче совсем дурная.

– Врёшь, как дышишь, подлец, – бросил Генри. – Обыскать дом! – Лениво приказал он людям Хайдгера.

Наёмники в сомнении переглянулись. Хайдгер чуть кивнул головой, и они принялись обшаривать углы, переворачивать сундуки, вороша одежду и заглядывая в крынки, словно девушка превратилась в крысу.

– А что обыскивать-то? – Обеспокоенно спросил Матиас, стараясь не смотреть на печь. – У меня хозяйство маленькое: погреб, сарай, да сени. Запасов, и тех нет.

Его не удостоили ответом. Хайдгер стоял в дверях, опёршись о косяк, и безучастно наблюдал, как люди переворачивали дом. Генри ходил кругами. На миг парень поднял глаза. Взгляд его встретился с испуганным взглядом Эуры, Генри сразу опустил глаза, словно ничего не произошло.

– Не томи, охотник, – лениво зевнул Хайдгер. – Мы все равно её найдём, даже если для этого придётся разобрать твою убогую халупу по брёвнышку, а вот когда найдём, у тебя появятся проблемы: наместнику неприятно будет знать, что ты укрывал его дочь и мешал слугам короля,– заметил Хайдгер, отклеившись от косяка. Он спокойно, вразвалочку подошёл к охотнику, словно не Матиас, а он, Хайдгер, был здесь хозяином.