Легенда о Саргоне. Путешествие в Сирамарг. Том I
Шрифт:
– Да будет благословен Отец наш, Шамаш, и блага его, и свет, и жизнь, кою он дарует нам, детям его. Да очистит мир он от тьмы и яда. Да очистит он душу мою от тревог и страхов. Ибо страх – иллюзия сердца моего и разума, это кандалы и плохой наставник. Да укажет Отец путь мне и наполнит душу мою и сердце моё силою…
Саргон поклонился, поднялся и вновь сел на кровать. Чёрные узоры на руках остались, но уже жгли не так сильно. Он перестал их бояться. Что-то шепнуло ему, что так и должно быть. И мальчик лёг спать, тотчас заснув.
И раскинулась невиданная доселе процессия от главных ворот Эреду до царского дворца. Ворота Алаат считались
В окружении сотен хорошо вооружённых воинов ехали наместник Илама и старший брат его, царь Калахара, на лучших своих жеребцах в золочёных попонах. Тут же несколько слуг с носильным одром в руках, украшенным балдахином из шёлка, продвигались вперёд по дороге. Внутри восседала юная цветущая девушка с двумя тяжёлыми чёрными длинными косами, обвитыми тонкими золотыми цепями с подвесками из лазурита. Грудь её украшало ожерелье из золотых бусин с гранатовыми вставками. На левой руке её было три золотых браслета из пятнадцати ажурных шариков с гранатовыми бусинами. В ушах покачивались золотые серьги, инкрустированные гранатами и яшмой. Голову покрывала шёлковая вуаль, ниспадающая густыми складками на спину, на ней хитон из нежно-розового шёлка с разрезом для рук на сгибе. Имя ей было Эрис.
От ворот Алаат начиналась Дорога Хесра, главная улица, которая пересекала Эреду насквозь, связывая кварталы, и вела к царскому дворцу. По ней и двигалась процессия. Дорога Хесра считалась священной. Согласно древним преданиям, по ней шли Шамаш и сын его Шаррукин, когда решили основать здесь Эреду. Жители высыпали из домов своих, приветствуя новых союзников и красавицу Эрис. В клетках везли рычащих львов, на руках иламцев сидели привязанные соколы. Горделиво гарцевали три редких иламских быстроногих скакуна, настолько лощёных и чёрных, что шкуры их переливались на солнце так же красиво, как чёрный алмаз на Мамагаловом перстне.
Великолепной и многочисленной была процессия, и когда трое главных гостей поднялись по широким ступеням лестницы дворца, царь Мамагал встретил их самым гостеприимным и радостным хозяином. Царь Калахара Гасур был так же черноволос, как и царь Эреду. Чёрные как смоль волосы его были убраны в длинный хвост, схваченный золотой цепочкой. Длинная борода с проседью сцеплена тремя миниатюрными золотыми кольцами. Равен он был Мамагалу по стати и силе. Наместник Илама, младший брат Гасура, Энир, напротив, был высок и худ. Нижнюю часть лица его обрамляла аккуратная чёрная бородка. От царей Эреду и Калахара отличало его отсутствие украшений на нём и более скромное одеяние.
Мамагал, Талар, Гасур и Энир обнялись. Гости приветствовали царицу Ираду, красивую и ещё довольно молодую женщину тридцати лет, витиеватыми восхищёнными речами. Золотистые кудри волос густой короной лежали на голове её. Роскошная диадема с россыпью изумрудов сияла вечерней звездою. Эрис подвели к Талару, высокому широкоплечему юноше пятнадцати лет. Царевич Эреду и царевна Калахара поклонились друг другу. На непроницаемом лице девушки нельзя было ничего прочитать. Талар же улыбался широко и довольно. Величественная поступь Эрис и красота её восхитили царевича.
Саргон держался в тени, затерянный среди толпы придворных. Галла стояла неподалёку, рядом с отцом и бледной, ещё болеющей матерью. Девочка украдкой оглянулась, взгляд её встретился со взглядом Саргона. Они улыбнулись друг другу.
Заиграли кануны, зурны, мягко застучал думбек. Полилась музыка звонким ручьём, и царь повёл гостей вместе с многочисленной свитой пировать. Саргон пошёл следом. То был воистину царский пир. Лилось рекой неудержимой вино, витали невероятные ароматы жареных ягнят, телят, гусей, уток, перепелов. Столы украшали ягоды и фрукты, смеси ореховые, изюм, апельсины да лимоны. Пирующие сидели за длинными низкими столами на многочисленных подушках, скрестив ноги. Подавались немыслимые пироги с разнообразной начинкой, сладкой и острой, солёной и пряной. Мамагал усадил дорогих гостей рядом с собою, велел подать им самые красивые и ароматные кальяны. Мамагал и Гасур курили из одного кальяна, чем царь Эреду выказывал ему великую честь. И пили они вино редкое и сладкое из чаши одной. Как пили из чаши одной Талар и красавица Эрис. Талар не отводил глаз своих от будущей невесты, а та оглядывала зал и присутствующих гордым и умным взглядом, понимая, что здесь ей придётся жить всю жизнь свою. А в будущем – повелевать народом Эреду.
Саргон съел несколько кусков мяса и небольшой кусок пирога с вишней. Он внимательно наблюдал за происходящим. Также внимательно за ним наблюдал учитель Ифирь. Как бы ни старался спрятать Саргон посветлевшие узоры свои на руках за длинными рукавами синей туники, Ифирь всё заметил, взял его за локоть, приподнял рукав, осмотрел руку мальчика и тихо вопросил:
– Что это?
– Это появилось ночью.
– Причиняют боль?
– Немного жгло. Но прошло.
Ифирь промолчал, но задумчиво нахмурился.
Когда царь и гости захмелели, Мамагал вдруг послал за Саргоном. Мальчик поднялся на ноги и направился к царю и главным гостям его.
– Это внук предшественника твоего, Энир, – сказал Мамагал, когда Саргон подошёл к ним.
Царь Калахара и наместник Илама внимательно оглядели внука убитого врага своего. У Саргона шумело в ушах. Он оцепенел. На него смотрели две пары ненавистных глаз.
– Саргон, сын царевны Хамаль, – с ужасной улыбкой медленно протянул Гасур, царь Калахара. – Я узнаю в тебе её лицо. Редкой красоты была девушка. Я просил руки её у тогдашнего царя Илама. Она была совсем юной. Он отказал мне.
– Ты поэтому разрушил Илам, царь? – тихо спросил Саргон, смотря на него спокойно и холодно.
Мамагал побагровел от злости, Талар подскочил, но застыл, так как отец взмахом руки остановил его. Гасур же расхохотался и молвил:
– Узнаю спесь деда твоего, Селима, мальчик. Я не разрушил Илам. Я дал ему другую жизнь. Народ Илама благодарен мне и наместнику моему за заботу. Я приглашу тебя в Илам поглядеть, каким благословенным краем он стал.
«Я приеду в Илам, чтобы отправить тебя и наместника твоего туда же, куда ты отправил моих деда и дядю», – вдруг впервые в жизни подумал Саргон злую мысль, не сводя глаз с царя Калахара.
– У тебя смелый племянник, дорогой Мамагал, – ухмыльнулся Гасур. – Он не боится глядеть в глаза мои, не боится стоять так гордо подле меня. Береги его, он вырастет хорошим воином. Но он не приветствовал меня как подобает приветствовать гостя.
– Склонись, – процедил Мамагал, глядя на Саргона уничтожающе.
Саргон не шевельнулся. Музыка затихла, пирующие замолчали.
– Я приветствую тебя, царь Калахара. И брата твоего Энира, – наконец отчётливо процедил Саргон. – И прекрасную царевну Эрис. Приветствую вас в благословенном краю Эреду. Илам тоже был благословенным. Я помню песчаный берег Тиамуль. И горящие пальмы вдоль главной дороги Илама.