Легенда о Вавилоне
Шрифт:
Восстановители разрушенного Навуходоносором города представляли его будущее очень интересным образом — в качестве центра мира. Только духовного ли центра? Или, поставим вопрос чуть иначе, только ли духовного? «И придут народы к свету твоему, и цари — к восходящему над тобой сиянию…. Богатство моря обратится к тебе, достояние народов придет к тебе. Множество верблюдов покроет тебя — дромадеры из Мадиама и Ефы; все они из Савы придут, принесут золото и ладан и возвестят славу Господа. Все овцы Кидарские будут собраны к тебе; овны Неваиофские послужат тебе… Впереди их корабли Фарсисские, чтобы перевезти сынов твоих издалека и с ними серебро их и золото их, во имя Господа Бога твоего… Тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои, и цари их служить тебе; ибо во гневе Моем Я поражал тебя, но в благоволении Моем буду милостив к тебе. И будут всегда отверсты врата твои, не будут затворяться ни днем, ни ночью, чтобы приносимо было к тебе достояние народов и приводимы были цари их. Ибо народ и царства, которые не захотят служить тебе, погибнут, и такие народы совершенно истребятся»{165}.
Не
Не мечтали ли они сменить могучий «град неправедный» на столь же могучий «град истинный»? Нео-Иерусалим по этой мысли — не перерожденный ли Вавилон? Произойти такого в реальности, конечно, не могло и не произошло, но даже отзвуки таких мечтаний весьма примечательны. Все-таки Вавилон оставил в еврейских священных текстах совершенно неизгладимый след.
Этому следу Вавилон обязан своим дальнейшим мифологическим существованием, пусть очень однобоким. Сами вавилоняне ушли из истории почти бесследно, не оставив после себя цивилизации-преемника. Единственным передатчиком их традиций были евреи, по известным причинам приставившие ко всем фрагментам вавилонского наследия большущий отрицательный знак. Подобное отношение в полной мере переняла цивилизация христианская, сведшая величайшую культуру к нескольким негативным мифам и весьма несимпатичным образам, и долго отказывавшаяся признать свои вавилонские корни.
Вплоть до сегодняшних дней распространена концепция «греческого чуда» ex nihilo: дескать, до древних эллинов цивилизации не было, а они ее единолично изобрели и благополучно передали на просвещенный Запад [540] . При этом с легкостью отметаются как неоднократные свидетельства самих греков, так и многочисленные археологические находки, подтверждающие громадное влияние (прямое или опосредованное), которое Восток напрямик или через посредников, оказал на формировавшийся в VII–V вв. до н.э. мир классической Греции. Подобная реакция естественна: как можем мы, самые демократичные, высокоморальные и богобоязненные, вести свою культурную родословную из обители разврата, столицы многих деспотов, источника мировой гордыни и центра непослушания Господу? Настолько велика оказалась «антивавилонскость» библейских текстов, что Вавилон в качестве абсолютно негативного символа заслонил другую древнюю культуру, о которой в Ветхом Завете тоже нет ни одного хорошего слова. Речь идет о Египте.
540
Это не значит, что «греческого чуда» не было — оно, конечно, имело место. Но помимо него у нашей цивилизации есть еще несколько родителей.
Во всем Священном Писании Египту отведена одна положительная фраза. Находится она в Новом Завете. Излагая речь Стефана перед синедрионом, приговорившем первого главу христианской общины Иерусалима к смертной казни, автор Деяний Апостолов делает краткое изложение истории Израиля. И, в частности, говорит следующее: «И научен был Моисей всей мудрости Египетской и был силен в словах и делах»{166}. Каким-то невероятным образом вся дальнейшая европейская традиция восприятия Египта основывалась на этой единственной фразе. Поколения образованных европейцев искали ключ к означенной «мудрости», поднимали на щит так называемые герметические тексты, сравнивая их с Новым Заветом (!), и пытались сначала объяснить, а потом расшифровать иероглифы. Вдобавок они породили интеллектуальную моду на Египет, выразившуюся в расстановке древних статуй и обелисков на площадях и набережных европейских столиц (от Парижа и Рима до Петербурга), в масонских ритуалах и даже в сюжетных поворотах «Волшебной флейты» Моцарта. К этому можно добавить многочисленные романы о древнеегипетской жизни, а ныне и фильмы.
В итоге был создан миф о Египте, о главной из древних цивилизаций, значительно более известной общественному историческому сознанию, чем ее месопотамская сестра (кстати, старшая){167}. Надо признать, что этому способствовала и лучшая сохранность древнеегипетских памятников и их географическая близость к Европе. Да ведь Египет долгое время и был почти частью Европы — важнейшей и неотъемлемой областью греко-римского мира, и долгое время в качестве таковой воспринимался различными мыслителями. Может быть, поэтому все, написанное о Египте в Книге Исхода (а также в исторических и пророческих книгах Библии), никак не проецировалось на алкавших эзотерической мудрости богобоязненных европейцев. И поиски эти никогда не осуждались и самой церковью, ибо каким-то образом Вавилон настолько крепко воплотил в себе весь отринутый, дохристианский мир, что дал возможность потомкам изучать египетское и греческое наследие. За свой счет.
В один прекрасный момент Египет поглотил даже самую неотъемлемую часть Вавилона — его имя. Когда-то на берегу Нила была деревня, основанная, скорее всего, вавилонскими переселенцами — наемниками или пленными. Ее называли Вавилоном — обычное дело; в Северной Америке тоже достаточно Лондонов и Парижей. В VII в., во время арабского завоевания Египта, командующий армией наместника Пророка [541] очень не хотел вести войска на квартиры в Александрию. Достойный воитель славился строгими нравами — такое довольно часто случалось на заре мусульманской истории. С точки зрения суровых детей пустыни, только начинавших свой победоносный путь по миру, знаменитейший порт представлял собой законченный источник разврата (и
541
Т. е. халифа.
542
Например в «Декамероне» Джованни Бокаччо (третья новелла первого дня).
Прежде чем сказать о нескольких замечательных легендах, окончательно отодвинувших Вавилон «из царства света», немного поразмышляем о, собственно, исторических причинах заката древней цивилизации и ее почти бесследного, вплоть до XIX в., исчезновения. Что такое потеря культурного обаяния — задокументированная неспособность великого города вербовать себе новых адептов, новых вавилонян? Ведь аккадская культура отнюдь не умерла в одночасье. Например, культовое и даже административное использвание нововавилонского диалекта аккадского языка продолжалось и при парфянской династии Аршакидов, правивших Междуречьем с конца II в. до н.э., а последние клинописные записи халдейских астрономов датируются примерно 75 г. н.э. Возможно, они делались и позже, но уже не на обожженных табличках, а на не дошедших до нас пергаментах. Что случилось с окружающим Вавилон миром, отчего постепенно уходившая цивилизация оказалась ему совершенно не нужна, никоим образом не востребована? Дело ведь не только в постепенном исчезновении аккадской клинописи, сменившейся арамейским алфавитом, не только в приходе культуры персидской, а потом эллинской, а в том, что эти культуры были абсолютно не заинтересованы в вавилонском наследии.
Как уже говорилось, в III в. до н.э. один из последних известных нам аккадцев, живший на границе двух великих традиций вавилонский жрец Берос — основоположник современной астрологии, — написал на греческом языке историю родного города и посвятил ее своему тогдашнему властителю — эллинистическому монарху Антиоху I. [543] Эта книга до нас дошла только в очень кратких цитатах, приведенных в трудах некоторых античных авторов. Да, многие манускрипты история сохранила случайно. Но все-таки есть ощущение, что исчезновение этого бесценного творения связано с тем, что новому миру оно оказалось совершенно не интересно [544] . Исчезли не только книги Бероса, жившего на относительной периферии эллинистического мира, не дошла до нас и посвященная Ассирии работа Геродота, о которой он дважды упоминает в своей «Истории» [545] . Существуют многочисленные известия и о других грекоязычных трудах по истории Месопотамии — из них не сохранилось ни одного. Вот насколько греко-римскому миру не было никакого дела до умиравшей цивилизации.
543
Это сочинение называлось «Babyloniaka», Берос также написал исчезнувший труд об Ассирии.
544
Для справедливости заметим, что пропала и книга по истории Египта, написанная примерно в то же время Манефоном. В данном случае причиной были сожжения языческих рукописей христианами в V в.
545
Геродот. История (I, 106 и I, 184). При этом имелась в виду, скорее всего, Вавилония.
Может быть, объяснение лежит в том, что начиная с VI в. до н.э. мир стал стремительно меняться. Появлялись новые народы, учения, открылись неведомые торговые пути. Многотысячелетняя неизменность шумеро-аккадской цивилизации, бывшая, казалось бы, живой иллюстрацией притчи о вечном возвращении, устоявшая перед всевозможными, почти что радикальными потрясениями, внезапно дрогнула и рассыпалась. Древнемесопотамская культура не смогла ответить на неожиданно возникшие вопросы, не сумела увлечь своими истинами обгонявших ее последних современников. И к тому же она не могла, а может, и не ставила своей целью, докричаться до потомков, т. е. до нас. Поскольку решения насущных проблем она всегда искала в прошлом, а подобная картина мироздания совершенно не удовлетворяла «новые нации», новые культурно-религиозные сообщества. В те далекие годы в сознании наших предков произошло нечто, сделавшее главной духовной императивой человечества поиск ответов на этические вопросы. Мало было в истории цивилизации столь значительных переворотов — ведь поиск этот продолжается по сей день. И случайно ли в VII–V вв. до н.э. на необъятных просторах Старого Света история выдвигает нескольких великих Учителей, что именно тогда рождаются зороастризм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, буддизм и закладываются основы греческой классической философии? [546] Ничего подобного вавилонская цивилизация предложить не могла.
546
Эллинская мысль достигла своего расцвета чуть позже остальных упомянутых учений. Впервые о феномене почти одновременного религиозно-философского прорыва, осуществленного по всей Евразии, заговорил К. Ясперс («осевое время»). Коррекции некоторых положений Ясперса вносились различными учеными, но в целом его размышления выдерживают испытание временем.