Легенда о Вращающемся Замке
Шрифт:
– Вы заключили с ним вечный мир, - напомнил Гэрис.
– Это просто дрянная бумажка. Я не первый король, который нарушит договор такого рода. Я не закончил эту войну, Фостер, но теперь уж я точно ее закончу. Вы поскачете в бой рядом со мной?
Гэрис подумал о двух битвах, что прошли у той проклятой реки, название которой они были вынуждены каждый раз вспоминать. Особенно о второй битве. О четырех днях безумия, и о земле, утонувшей в крови. Он видел много сражений, но это оказалось худшим из всех.
– Конечно, я буду с вами, государь, - сказал он.
– Я приехал сюда не затем, чтоб просиживать штаны
– Вот это добрые слова!
– сказал Хендрик, опорожняя второй стакан.
– Думаю, мы подружимся. Я сейчас позову за сэром Транном, он покажет вам замок. Будете спать в казармах королевской гвардии, недалеко от моих покоев. Я слышал, при вас крутится какой-то оруженосец. Он вас устраивает? Если нет, могу подобрать другого. Есть на примете несколько крепких молодцов. Прикроют вас в бою.
– Спасибо, ваше величество. Не нужно. Дэрри - хороший парнишка. Он мне вполне подходит. Он сейчас ждет меня внизу, на дворе. Уже весь извелся, наверно.
– Ну, это вряд ли, - сказал Хендрик.
– Я вот в его годы всегда находил, чем себя занять. Думаю, и вашему оруженосцу скучно не будет.
Скучно Дэрри и в самом деле не было. Вызов на бой трех знатных господ уж точно заставил его забыть о всякой скуке. Тем не менее, когда вернулся Фостер, Дэрри ни единым словом не обмолвился ему о своих неприятностях. Сэр Гэрис казался мрачным и чем-то больше, чем обычно, озабоченным.
– Хорошо поговорили с этим вашим сэром Транном, милорд?
– Я говорил не только с ним. Но разговор и правда оказался хорош, - ответил Гэрис достаточно сухо.
– Пошли, покажу тебе, где будешь спать.
Казармы королевской гвардии располагались в одном из пристроенных к донжону флигелей, и было от них недалеко до приемного зала. Сейчас здесь было не очень многолюдно - как объяснил Дэрри Гэрис, большая часть этой почетной гвардии, бывшей отрядом личных телохранителей государя, полегла на войне. В живых осталось едва ли пятнадцать рыцарей, из прежней полусотни. Гэрис указал Дэрри жесткое ложе в общем зале, на котором тому предстояло спать.
– Не герцогские перины, - сказал он, - но тебе пойдет.
– Я спал и в худших условиях частенько. Спал на соломе, и на траве тоже спал, и совсем на голой земле. Этим меня не напугать, сэр Гэрис. Разрешите быть свободным на этот вечер? Очень надо.
Фостер очень внимательно на него посмотрел:
– Ты отлучался вчера, и отлучаешься сегодня. Видно, твоя барышня и впрямь хороша.
– Стефани хорошая девушка, врать не буду. Но иду я не к ней. Возникли срочные дела.
– У тебя могут быть какие-то дела, помимо моих дел?
– Гэрис усмехнулся.
– Ладно, иди, - он протянул оруженосцу золотой шиллинг. Удивительная щедрость - будто он и не давал денег еще вчера, на куртку.
– Когда напьешься со своими друзьями, не забудь тост и в мою честь.
– Это уж непременно, милорд.
Жестяной квартал Дэрри нашел быстро. Населенный в основном ремесленниками, застроенный литейными и мастерскими, он расположился в среднем течении реки Веды, одного из притоков многоводной Тамры. Когда часы на Башне Ульрика пробили пятый час пополудни, юноша уже стоял посредине перекинутого над Ведой моста, и смотрел вниз,
Троица, которую он ожидал, появилась не сразу - они опоздали, наверно, минут на двадцать. Молодые люди появились из-за угла, и когда они вышли, то показались оживленными и беспечными, будто пришли на дружескую встречу, а не на бой. Томас что-то оживленно доказывал Джеральду, активно жестикулируя, тот рассеянно кивал. Дэрри сжал зубы и положил ладонь на рукоятку меча.
– Ты не сбежал?
– спросил Джеральд, когда молодые дворяне подошли поближе.
– Я сделал ставку, что ты сбежишь. Зачем ты остался, дубина? Мы же тебя убьем.
– Он и впрямь показался удивленным.
– Я сюда не болтать с вами пришел, - ответил Дэрри на это как мог спокойно.
– Доставайте мечи, и за дело.
Он был очень рад, что под плащом не видно, как дрожат руки.
– Это крестьянское отродье, - задумчиво сказал Свон, - кажется не вполне понимает, что сначала нам нужно будет выбрать подходящий тихий переулок. Никакой дурак не станет драться прямо на мосту.
– Один дурак точно станет, - сказал Дэрри громко и отчетливо. Он встал прямо напротив своих противников, снял плащ и обмотал его вокруг левой руки. Вытащил из ножен меч.
– Делать мне нечего, бродить с вами по окрестным трущобам. Мы сделаем все здесь. Все равно прохожих нету. Я убью вас быстро, это мне труда не составит. А потом пойду и напьюсь - мой господин дал мне целый золотой шиллинг.
– Я вижу, - протянул Свон, - вы не только безродны, но еще и душевно больны. Лишь безумец станет вести себя подобным образом, находясь в таком меньшинстве.
– Скажите тоже, безумец. Просто я не трус, в отличие от вас.
На самом деле, несмотря на эти дерзкие слова, Дэрри было очень страшно. Он прекрасно понимал, что у него нет никаких шансов уйти отсюда живым. Именно поэтому он и старался говорить так самоуверенно, как только мог. Нечто подсказывало ему, что сегодня его бедовые приключения и закончатся - и тянуть с этим он совсем не хотел.
Собственные спесь и гонор казались теперь Гледерику ужасающе смешными. Но он действительно очень любил мать, и совершенно взбесился, когда молодой Свон обозвал его сучьим отродьем. Молодому Брейсверу показалось, этим аристократ как-то позорит честь его покойной матери. "А может быть, - сказал себе вдруг Дэрри, - я просто за слово уцепился. Может, я просто был зол, что эти выскочки смеют поносить меня так, будто я и правда бездомный пес". Все же, у него тоже была гордость. Пусть и неочевидная для окружающих.
– Ну что?
– спросил Гледерик.
– Будем драться или вы здесь ночевать собрались?
На лицах трех молодых дворян при его словах отразились смешанные чувства. Джеральду, казалось, было смешно выслушивать подобную браваду, и он с трудом сдерживал усмешку. Томас, напротив, явно пребывал в возмущенных чувствах - и ему не терпелось справиться с дерзким простолюдином.
– Я дерусь с ним первый, - сказал он решительно.
– Если убью, будем считать, расквитался и за вас тоже, - он двинулся к Дэрри, потянув из ножен клинок. Гледерик ожидал увидеть у противника шпагу, но это оказался тяжелый палаш односторонней заточки, с широким лезвием и рукоятью без драгоценных камней.