Легенда о Вращающемся Замке

Бочаров Анатолий Юрьевич

"Я живу почти у самого дна, ни имений, ни замков, а мог оказаться принцем, - думал Гледерик каждый раз.
– Отец может только и делать, что ныть об этом - а я не могу. Нужно что-то решать". Конечно, семья Гледерика не была особенно бедна - вот только не все решают деньги. Куда больше значат титулы, связи, могущество, верные твоему слову войска.

Теперь Гледерик увидел воочию, каковы люди, оказавшиеся на вершинах власти. Гордецы и безумцы, как Хендрик, или хитрые интриганы, как Гилмор Фэринтайн. Они были ничем не лучше простого народа, всего лишь оказались удачливее, родившись в обладающей нужным положением семье. Рассуди небо иначе, и сам Гледерик был бы сродни им - и никакой графский

сын наподобие Томаса не смел бы попрекать его чем-то.

Он понимал эту девицу, Кэран, хоть и не знал почти ничего о ней. В ее стремлении оказаться на самой вершине Гледерик находил рациональное зерно. Между собой и таинственной чародейкой юноша видел нечто общее - может, дело тут было в цвете волос. У обоих они были рыжие, как закатное пламя. А может, их роднили амбиции и гордость. Наблюдая, с какой одержимостью Кэран рассуждала в Каэр Сейнте о захвате мира, потомок Карданов невольно узнавал в ней себя - свои потаенные мысли. Не сам ли он, видя разоренный войной Эринланд, думал, что этой стране потребен иной хозяин?

Это не отменяло того факта, впрочем, что он должен попытаться остановить Кэран. Гэрис Фостер погиб, но Эдвард Фэринтайн жив, и если Гледерик окажется полезен ему, то сможет с помощью эринландского герцога - и будущего короля - подняться на несколько ступеней выше по лестнице, на вершине которой - иберленский трон.

– Так ты, получается, аристократ?
– спросил Гленан с вежливой ехидцей, вырывая Гледерика из его размышлений.
– Ты всю дорогу отпускал издевательские шуточки в адрес дворян, а на самом деле получается, ты даже знатнее меня? Дому Карданов больше тысячи лет. Они правили еще до Войны Пламени и лично сражались с повелителями фэйри. Дэрри, ты, получается, просто образец дворянина.

– Заткнись, Глен. Просто заткнись.

Вскоре часовые протрубили побудку. Лорд Эдвард казался слегка заспанным, но спокойным и более даже молчаливым, чем обычно. Дэрри сделал для себя вывод, что неразговорчивость - это, видимо, фамильное у Фэринтайнов. Теперь, когда юноша знал, чьим братом приходился покойный сэр Гэрис, он внезапно находил многочисленные общие черты в характерах таких, казалось бы, несхожих между собой людей, как его покойный сеньор и нынешний наследник эринландской короны. Угрюмый, грубоватый Гилмор и изящный, церемонный Эдвард в равной степени казались Гледерику людьми очень таинственными, прячущими свою подлинную суть под носимыми ими масками, какими бы те маски снаружи не казались. Дэрри понял, что не знает подлинной сути лорда Эдварда, не может сказать наверняка, какой он человек в действительности, за своими придворными манерами и отточенными речами. И это внушало юноше некоторое беспокойство.

Фэринтайн приказал седлать коней, и вскоре отряд двинулся в путь. Мимоходом юноша порадовался, что успел перекусить сразу по пробуждении - потому что никакого нормального завтрака сегодня предусмотрено не было. Сэр Эдвард распорядился своим людям завтракать прямо в седлах, чтоб не тратить время попусту.

– Мы должны спешить, - сказал он, садясь на коня.
– Вчера мы потеряли целый день. Возможно, гарландцы уже маршируют на Таэрверн.

Дэрри в этом глубоко сомневался. Куда более вероятным ему казался вариант, что весь вчерашний день гарландцы посвятили пиршеству и пьянке по случаю победы, а сейчас точно также неохотно выдвигаются в путь, понукаемые злыми окриками своих командиров. Но спорить с новым королем Эринланда юноша не хотел. Как и вчера, он сел на одного коня с Остромиром, мимоходом печально вздохнув по подаренной ему Гэрисом и сгинувшей на Броквольском поле лошадке. Седовласый венет выглядел выспавшимся и на вид совсем не мучился похмельем.

– Вы же пили наравне со всеми, - проворчал

Дэрри в спину солдату.
– Почему по вам этого незаметно?

– Выдержка приходит с опытом, - ответил Остромир беспечно. Настроение у него было неожиданно хорошее. В прошлые дни хмурый и насупленный, сегодня он едва ли не улыбался, а серые глаза так и сверкали.

– Чему вы радуетесь?
– угрюмо спросил Дэрри.

– Разгром и смерть позади, - ответил Остромир легко.
– Мы выжили - что это, как не повод для радости?

Дождь вскоре закончился. Всадники тронулись в путь, оставив долину с заброшенной колдовской крепостью у себя за спиной, и вскоре Остромир внезапно принялся напевать себе под нос - какую-то легкомысленную паданскую песенку, про беспечного мастерового, забросившего семейное дело и пустившегося в дальние странствия, чтобы обрести руку принцессы и убить дракона. Гледерик сначала фыркнул, а потом поймал себя на том, что тоже поет. Спустя минуту к пению присоединился и Гленан, а потом, неожиданно для всех, чистым и ясным голосом их поддержал Эдвард Фэринтайн. Они ехали во главе потрепанной воинской колонны и уже не стесняясь, во всю глотку орали куплеты про то, как мальчишка с именем Тони, при помощи волшебных зверей и птиц, спас прекрасную принцессу Эйдру из зачарованного замка, попутно похитив себе ее невинность, а потом распивал вино в компании мудрого дракона.

Двигались напрямик, не приближаясь к хоженым трактам - из опасения, что те могут быть заняты вражескими отрядами. Постепенно разоренный прежними битвами опустевший край стал сменяться более обжитыми землями. Вскоре после полудня Фэринтайн остановился свой отряд возле небогатой фермы, где воины покормили коней из протекавшего рядом ручья. Сэр Эдвард расспросил о последних новостях хозяина фермы, крепкого пожилого мужика, бестрепетно вышедшего навстречу конникам с рогатиной наперевес. Никаких новостей тот не слышал и путников возле своего жилья не встречал уже больше недели. Эдвард бросил угрюмому фермеру мешочек с серебром и приказал ехать дальше.

О произошедшем в старой крепости Эдвард, разумеется, строго-настрого запретил кому бы то ни было рассказывать. Даже Джеральду. Тот попробовал расспросить, как это вдруг вышло, что Гэрис Фостер оказался изменником, но Гленан отвечал уклончиво и с отговорками, и Джеральд вскоре отстал, демонстративно отъехав в середину колонны. Хотя и видно было, что он слегка обижен таинственностью Дэрри и Гленана и тем, что они внезапно стали держаться будто сами по себе. На мгновение Дэрри ощутил укол совести, а потом подумал, что поделать тут все равно ничего нельзя. О случившемся вчера и впрямь не следовало болтать.

Ближе к ночи отряд достиг города Кутхилл, расположенного примерно на половине пути между Каэр Сейнтом и Таэрверном. Ощетинившийся дозорными башнями, озаренный горящими на крепостных стенах часовыми кострами, город выглядел настороженным и испуганным. Стража у ворот стояла тройная, выставив вперед копья. При виде путников они сомкнули ряды.

– Кто идет?
– крикнул бородатый капитан, доставая взведенный арбалет.

– Идет король Эринланда, - бросил сэр Эдвард, выезжая вперед.
– Король Эринланда и сопровождающая его свита.

Командир стражи герцога Фэринтайна явно признал и опустил арбалет.

– Ваша светлость, - сказал он, - вместе с вами в самом деле король? Если так, пусть покажется. Город Кутхилл приготовил лорду Хендрику теплый прием, - и в подтверждении его слов, остальные стражники мрачно заворчали. Было их почти столько же, сколько усталых и потрепанных после вчерашнего боя и долгой скачки рыцарей, и многие из них держали на виду арбалеты и луки. Доброжелательными или, тем более, радушными эти люди отнюдь не казались.