Легенда о Вращающемся Замке
Шрифт:
– Может статься, меня привело и впрямь колдовство, - не стал отпираться Остромир.
– Все немного сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Потому я и пришел сюда, а не в какую-нибудь гостиницу, где меня увидят и начнут толковать о моем внезапном возвращении с войны. Я не все могу тебе рассказать, и не на все вопросы могу ответить. Однако если ты пустишь меня и моих друзей сегодня на ночлег, а завтра забудешь о том, что мы вообще появлялись - буду тебе благодарен. За мной не пропадет, ты знаешь.
– Это я знаю. И боевых товарищей с порога не гоню. Только напомни мне пожалуйста,
– Не забыл, конечно. Я хорошо припоминаю, что дочь того мельника звали Ровена, и еще что волосы у нее были не белокурыми, а чернее вороньего крыла. Сновид, это действительно я, - сказал Остромир спокойно.
– Не наведенный чарами морок. Не демон с подменным лицом.
– Прости меня, - повинился хозяин дома.
– Но твое внезапное появление выглядит странным. Дни нынче недобрые, и ты первый сказал о колдовстве.
– Он отступил в сторону, освобождая дорогу.
– Заходите и пользуйтесь моим гостеприимством. Рад встретить.
Внутри дом оказался просторным и богато обставленным. По стенам висели картины, пол покрывали ковры восточной работы, с нанесенными на них замысловатыми узорами. Бронзовые и гипсовые статуэтки украшали угловые столики, а в шкафу в главном зале столпились тремя тесными рядами книги, выставив напоказ нарядные корешки. Гледерик с трудом подавил в себе порыв рассмотреть эти книги с близкого расстояния, а еще лучше того взять в руки и как следует полистать. Все же, это было бы, наверно, чуточку невежливо. Вдруг, увидев подобное обращение со своими вещами, хозяин рассердится и выгонит нежданных гостей, оказавшихся настолько нахальными, обратно на двор? Болтаться и дальше по улице в поисках пристанища и ночлега решительно не хотелось.
Слуги проводили путников в пристроенную к дому купальню, где те вымылись, с удовольствием откатив себя горячей водой, а затем сменили запылившееся дорожное платье на чистую домашнюю одежду немного непривычного покроя. Надев пахнущую полевыми травами светлую рубаху с расшитым золотыми нитями воротом, а затем застегнув поверх нее зеленый с пышными рукавами кафтан, Дэрри почувствовал себя в чуть меньшей степени оборванцем. Хотя до чужеземного принца ему было все равно еще далеко. Юноша обернул вокруг кафтана украшенный серебряной пряжкой пояс, а затем, внимательно глядя на себя в зеркало, расчесался. Костюм оказался Гледерику слегка не по мерке, будучи свободен в плечах, но сидел все же вполне пристойно. Оказавшийся длинноватым рукав молодой Брейсвер подвернул.
Оружие, как на ходу объяснил Гледерику здешний этикет Остромир, к столу с собой брать не полагалось, поэтому меч и коллекцию метательных ножей пришлось передать на хранение исполнявшему обязанности дворецкого слуге. Владелец особняка ожидал гостей в парадной зале, где уже накрыт был горячей едою обеденный стол.
– Ну, представь мне своих друзей, а то впервые вижу этих молодых людей, - сказал друг Остромира, широко улыбаясь. Хотя годы уже начали брать над этим могучим человеком свое, выглядел он по-прежнему крепким и сильным, и наверняка был хорошим бойцом. Гледерику
– Эти вот ребята, - указал Остромир на Гленана и Дэрри, - заслуживают всяческого уважения, говорю сразу. Представляю твоему вниманию владетельного графа Гленана Кэбри, служащего оруженосцем при королевском кузене, герцоге Фэринтайне, и сэра Гледерика Брейсвера, посвященного в рыцарское звание все тем же герцогом Фэринтайном. Гленан, Дэрри, это мой добрый друг, Сновид, сын Станимира. В прошлом вольный солдат из отрядов удачи, ныне - уважаемый в Ильмерграде коннозаводчик.
Гленан плавно шагнул вперед и отвесил безупречно учтивый придворный поклон.
– Мое почтение, милостивый государь, - сказал он на хорошем венетском, с лишь едва различимым акцентом. Дэрри уже успел усвоить, что на разных чужедальних языках отпрыск графов Кэбри шпарит куда лучше его самого, и даже на куртуазном тарагонском или высоком паданском изъясняется, словно на родном. Поэтому сам Дэрри предпочел ограничиться одним лишь поклоном и не демонстрировать своего в высшей степени неуклюжего произношения. Ему не хотелось запутаться в венетской манере по сложным правилам менять окончания слов и почти произвольным образом строить предложения, и тем самым показаться неотесанным чужеземцем.
– И вам почтение, господа, - сказал Сновид радушно, уважительно кланяясь в ответ.
– Я знал графа Джерома Кэбри, - сказал он, обращаясь к Гленану на бытовавшем в Эринланде гаэльском наречии.
– Не слышал, что его больше нет в живых, но приношу вам в таком случае соболезнования в связи с постигшей вас утратой. Это был достойный человек. Настоящей старой закалки.
– Благодарю вас, милорд, - сказал Гленан тихо, поклонившись еще раз.
– Это случилось совсем недавно, и утрата еще горька в моем сердце.
– В таком случае, помянем его сегодня, - сказал Сновид серьезно и посмотрел на Гледерика.
– А вы, сэр рыцарь, по вашему виду - иберленец?
– Хотя ильмерградец по-прежнему говорил на общем языке гаэльских народов, принятом во всех северных землях между Таэрверном и Малерионом, теперь его произношение неуловимо изменилось. Оно стало напоминать иберленское. По крайней мере, Дэрри прежде встречал такой выговор именно у путешественников, прибывших с далекого запада.
– Боюсь, что нет, - ответил Гледерик вежливо.
– Я родился в Брендоне, на Винном море, и никогда не бывал в Тимлейнском королевстве. Хотя мои предки в самом деле происходили из Иберлена.
– Тогда это объясняет вашу внешность, - кивнул хозяин.
– У меня недавно гостил иберленский гость, только на прошлой неделе съехал. Сын графа Гальса. Очень учтивый молодой человек и любознательный, жаждет посмотреть мир. В ваших лицах я вижу определенное сходство, вот и предположил, что, может быть, вы родственники.
– Вполне может быть, - согласился Дэрри.
– Мои предки принадлежали к иберленской знати, хоть и не бывали на своей старой родине уже добрую сотню лет. Я что-то слышал про графов Гальсов из Элвингарда. Кажется, мы в самом деле являемся дальними родичами.