Легенда. Герои Урании
Шрифт:
«Свой в доску Кот в полоску. Наверное, я сошла с ума, – подумала девушка. – Интересно, как давно это случилось? Секунды прошли или… или годы? Или я всегда была такая? А может, я просто сплю?
«Сонные сонмы сомнамбул веснысонно манят в осиянные сны…»Ох, я запуталась! И немудрено. Немного о себе: общая мозговая и физическая недостаточность, гибель личности, постоянный бред, галлюцинации… Не буду думать об этом, а то станет ещё хуже. Но если это правда, то стоит ли прятать голову
– Ура!!! – заорала она так, что Палача в кустах чуть не хватил удар. – Я знаю, кто я такая! Алиса! Алиса! Я – Алиса-а-а-а!!!
Девушка запрыгала от счастья, споткнулась и едва не упала, но это её только рассмешило. «В двух ногах запуталась. Но я ведь больна. У меня общая недостаточность и куча эмоций из-за своего имени. Весьма красивого, кстати. Говорят, у красивой женщины почему-то всегда красивое имя. Значит, я красивая? Приятно будет удостовериться в этом».
Ветер, будто злая нянька, дал пощёчину, кожа покрылась мурашками. Лишь сейчас девушка обнаружила, что из одежды на ней всего только ночная рубашка. «Если это сон, то реальный какой, – подумала она. – Замёрзла даже. Впрочем, я помню: мои сны всегда оказывались до отвращения реальными».
Ударили первые капли дождя. Скоро хлынуло, как из ведра. Алиса подставила ливню сложенные лодочкой ладони и засмеялась.
Ослепительный высверк молнии озарил мрачные бездны призрачным светом, Алиса даже зажмурилась. «Я в центре бури, – подумала она. – Сейчас ка-а-ак даст!» Раздался треск, словно рвались огромные паруса, грохнуло над головой так, что девушка на мгновение оглохла. Небо раскололось, воздух затрещал, насыщенный электричеством. Волосы её поднялись, как у Медузы Горгоны.
«Разверзошася вси источницы бездны, и хляби небесные отверзошася», – она потыкала пальцем в ухо, тряхнула головой и снова засмеялась. – Вот это да! Я бросаю смелый вызов стихии! Я небрежно встречаю её ярость! Гроза – моё второе «я».
Дикарская радость переполняла её. Хотелось подпрыгнуть высоко-высоко, и полететь, легко, стремительно, как птица, на самом гребне клубящихся туч.
– Тучи! – крикнула она, простирая вверх руки. – Тучи, ко мне! Ко мне, мои дети! Я повелительница молний!
Словно в ответ, гроза забушевала сильнее. Алиса хохотала и кружилась в дожде, счастливая, бездумная.
– Ура! Ура! – вопила она, прыгая по скользкой траве. – Я – царица дождя! Я – Алиса! Лей, лей веселей!
Глюфус пребывал в замешательстве. Девица, словно рехнувшись, танцевала и пела под водопадом струй, и это немыслимое зрелище до крайности встревожило Палача.
«Не может же оказаться, что она и вправду притянула грозу? Ураганы и ливни подвластны зиранским ламиям, а эта девчонка на ведьму совсем не похожа. Или похожа? Дьявол их разберёт, этих баб. В каждой из них ведьма сидит, даже в папессе… Ишь, отплясывает, точно сомы упилась. Следует выждать. Посмотрим».
Лязгнули ловчие крючья.
Его словно заманивали, привлекая такой доступной дичью: слабая девушка с роскошной жизненной искрой, одна, совершенно беззащитная,
Он резко выдохнул, сделал мощный вброс силы-«динамис»; возникла и начала плавный поворот мыслеформа: угольно-чёрная спираль, упругая, как змея. И некромайтер метнул «Петлю Ужаса», словно настоящий аркан, но схватил лишь пустоту. Скелет не промахнулся, здесь невозможно было промахнуться, однако заклинание ушло и рассыпалось.
Глюфус оторопел. Этого быть не могло! Этого просто не могло быть… Он глядел сквозь магию, и страх постепенно захлёстывал его: то, что он видел, не имело отношения к живому. Приманка выглядела, пахла и двигалась, как добыча, но ею не являлась. Добычей, скорее, мог стать он, Глюфус.
Девушка была НЕНАСТОЯЩАЯ. Это оказалось мышеловкой.
Начавший уже было выдвигаться из кустов, Глюфус как можно осторожнее сместился обратно.
Великая Тьма… Он чуть не попался.
Палач глубже надвинул капюшон, с которого лилась вода, завернулся в плащ и скользнул прочь. Сейчас он находился на чужой, вражеской территории, а потому из осмотрительности перекинулся в паука. Здесь не требовались заклинания, каждый некромайтер обладает природной способностью оборачиваться – кто животным, кто гадом или насекомым, избирая этот образ для своего личного герба и намертво впечатывая его в личность. С герба лорда Глюфуса тоже глядел паук – свирепый волосатый тарантул в центре паутины, в окружении четырёх черепов, с девизом: «Смерть терпелива».
Запыхавшись, Алиса упала в траву и широко раскинула руки. Капли падали ей на лицо, и несколько из них она поймала ртом. Светлый град на холме. «Сказочный Замок»… Надо же, похож на свою Карту, точно отражение в зеркале! Воспоминание было неполным и скомканным – как обрывок книжной страницы, но казалось ей сейчас ценнее всего на свете, потому что других у неё не было.
И блеснуло в памяти летучее, текучее, зыбкое, словно призрачный сон: она вошла в комнату на цыпочках.
Глава 2, которую по диагонали пересекает зловещая тень Люции Карловны фон Штольберг, и в которой Алиса достаёт из буфета давно позабытую коробку
«Если бы кто спросил меня – чем спасается слабость? – то ответил бы я: верою в чудеса».
Реальный мир
Земля, Россия, город Ленинград
6 апреля 1991 г., 22 часа 48 минут
В комнату Алиса вошла на цыпочках, постаравшись не щёлкнуть замком. Размеренно тикали часы, чуть светился ночник, накрытый полотенцем. Максик, выпростав ногу из-под одеяла, натужно сопел в подушку. Продуло, что ли, в садике?
Если бы она была героиней сентиментального женского романа, то, несомненно, «жестом всех матерей мира коснулась бы лба ребёнка» и «затаила дыхание, вся во власти тревожных сомнений». Но мы будем честны: она ничего подобного не сделала. Просто оправила сбившееся одеяло.