Легенды авиаторов. Игровые сказки.

Мартьянов Андрей Леонидович

— Все равно англичане бомбили немецкие базы, — упрямо сказал Хопкинс.

— Ты защищаешь сейчас свой самолет или Англию в целом? — осведомился дракон. — Бомбить-то они бомбили, но не так успешно, как хотелось бы.

— Да вообще «Бленхейм» быстро устарел, — вмешался младший лейтенант Вася.

— Ну не надо, — обиделся штаб-сержант. — «Бленхеймы» бомбили Берлин в начале войны. И охотились за морскими патрульными самолетами Германии. Посбивали кучу немецких летающих лодок. Прикрывали морских спасателей, которые вылавливали экипажи подбитых самолетов

из Ла-Манша и Северного моря. Продолжительность полета и неплохое вооружение делали этот самолетик идеальным для подобных задач.

— Ага, — сказал Вася. — Я же не спорю. Кое в чем это был весьма успешный самолет. А вот в роли дальнего истребителя сопровождения «Бленхейм» провалился. И именно из-за стремительного технического прогресса в авиации.

— У английских ВВС не было замены для этого самолета. Так что «Бленхейм» тянул из последних сил, — настаивал Хопкинс.

— Мы тут со штаб-сержантом устроили своего рода джентльменское пари, — подмигнул Змей Горыныч Васе. — Кто кого. Древний змей против окончательно устаревшего к сорок второму году английского моноплана.

— Два истинных джентльмена, — усмехнулся Вася. — В процессе один закоптил другого.

— Весь вопрос не в том, кто кого закоптил, а кто сохранил лицо, — сказал Билл Хопкинс. — А уж в каком виде сохранилось это лицо — не имеет значения. Не так ли, фройляйн Шнапс?

И он подмигнул Брунгильде.

44. Буквы, цифры и иероглифы

— Говорят, скоро будет много японских самолетов, — товарищ младший лейтенант Вася приветствовал старого приятеля с танкового сервера, Ганса Шмульке.

— Нравится японская техника? — осведомился Ганс.

— Неоднозначное впечатление, — пожал плечами Вася.

— А говорят, все заграничное лучше русского, — поддразнил Ганс.

— Во! Видел? — Вася показал Шмульке кулак. — Ерунда. Кто это говорит? Я с ним отдельно побеседую.

— Да так, бродят мнения, — уклончиво ответил Шмульке. — Мол, русские, скажем, танкисты по глупости ругали те же английские танки. Ну там другая система числительных, дюймы вместо сантиметров, непонятного много, а как разберутся — так сразу видят, что иностранные танки удобнее советских.

— Лучше Т-34 ничего не придумано, — отрезал Вася.

— Или что японская техника была куда выше советской, — продолжал тоном провокатора Шмульке.

Видно было, что он забавляется, но Вася сделался мрачнее тучи.

— Ага, «куда выше», пока Жуков не вломил самураям, — сказал товарищ младший лейтенант. — Тут-то сразу и стало очевидно, чья техника лучше.

— Дорогой товарищ Вася, мы ведь давно установили: сражаются не машины, а люди...

— Кстати, лично про японцев ничего плохого не скажу, — заявил Вася. — У нас тут летает капитан Хирата, вполне вменяемый офицер. Правда, ни с кем в паре ходить не любит. Но мы его

перекуем и воспитаем в своих рядах. Будет хороший товарищ.

Ганс Шмульке от души рассмеялся:

— Ты, Вася, все такой же.

— А зачем мне меняться? Я сталинский сокол, — приосанился Вася.

— Кстати, сокол, давно хочу поговорить с тобой о названиях, — произнес Шмульке.

— О каких еще названиях? О прозвищах, что ли? — насупился Вася.

— Ты обращал внимание на то, что у каждой страны собственная традиция давать прозвища своей боевой технике?

— Ну... — Видно было, что сталинский сокол не слишком озадачивался подобными вопросами как несущественными. — Да... Замечал, конечно. Например, у нас все названия очень ласковые: «Пешка», «Уточка»...

— «Катюша», — подсказал Ганс.

— Во-во! — подхватил Вася. — Это потому, что наша техника — хорошая. И удобная. И мы ее любим.

— Американцы любят почему-то давать женские имена, — продолжал Ганс.

— Наверное, потому, что среди американцев много ирландцев, а все ирландцы боятся своих жен, — высказался Вася.

— Твое речение, друг Вася, отдает дремучим невежеством, но выглядит как-то на редкость убедительно, — отозвался задумчиво Шмульке. — Как, впрочем, и большинство дремучих речений.

Товарищ младший лейтенант махнул рукой.

— Немцы пафосны, — продолжал Шмульке. — «Тигры», «Пантеры».

— Угу, — сказал Вася.

— А японцы?

— Что — японцы? — не понял Вася.

— Ты ведь летаешь с Хиратой. Как он объясняет названия японских самолетов, например? Ураганы, тайфуны, цветочки, лунные лучи... Мистика какая-то.

— Вон идет сам капитан Хирата, — Вася показал на офицерский клуб, откуда действительно только что вышел японский капитан. — Вот и спроси у него.

Капитан Хирата заметил собеседников и подошел к ним первый. Поклонился. Ганс Шмульке поздоровался с ним за руку.

— У нас тут возник небольшой спор о названиях, — заговорил Шмульке. — О том, как в разных странах по-разному относятся к танкам и самолетам и как это отношение отражается в названиях.

Хирата помолчал немного, обдумывая услышанное, затем произнес:

— Это поверхностный, но приемлемый взгляд, поскольку он облегчает запоминание. В Японии все по-другому.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Вася себе под нос.

— Взять хотя бы нашу систему обозначений самолетов в морской авиации, — продолжал капитан Хирата. — Все самолеты авиации флота Японии — как берегового, так и корабельного базирования, — имели пять различных систем обозначения.

— Пять? — ахнул Вася. — Как вы это запоминали?

— Запомнить нетрудно, если речь идет о твоем самолете, — объяснил Хирата. — Я попробую растолковать в самых общих чертах. Тогда вам будет проще выбирать самолет. Если вы, конечно, захотите летать на японской технике.