Легенды авиаторов. Исторические рассказы

Мартьянов Андрей Леонидович

ведь новый конструктор предложил интересные решения.

— Я намерен принять участие в конкурсе и получить заказ от военных, — объяснял

Терещенко Пишофу. — А они хотят, чтобы самолет можно было быстро доставить к

месту назначения наземным транспортом. Поэтому новая конструкция должна быть

простой в сборке и разборке. Сумеете?

...Когда Пишоф показал Федору Федоровичу самолет, который разбирался за несколько

минут, Терещенко поначалу даже не поверил.

Но факт оставался фактом: «Терещенко №

5» можно было подготовить к транспортировке практически мгновенно.

— Вот еще кое-какие новшества, — Пишоф обратил внимание работодателя на

применение роликов в системе тросового управления. — Ну и наконец — главное. Теперь

двигатель можно запускать силами одного летчика, без наземного персонала.

— Опоздали — не страшно! — говорил потом Терещенко. — Выступим вне конкурса.

Главное — показать наш самолет в Петербурге. Придемся ко двору — так и без всяких

конкурсов заказ получим.

На аэродроме он с интересом наблюдал за полетами самолетов других конструкторов.

Пишоф стоял неизменно рядом, морщил лоб, делал заметки в блокноте.

— Я вот думаю, мсье Пишоф, — обратился к нему Терещенко, — завести у нас в

Червонном аэродинамическую лабораторию. Я получил положительное письмо от

Жуковского, где он дает мне дельные советы на сей счет. Что скажете?

— Скажу, что вон тот самолетик — голландский, что ли? — выделывает большие чудеса,

— отозвался Пишоф.

Терещенко прищурился.

— Вы правы, — признал он. — Летчик высококлассный. Выжимает из машины все, что

только можно. Вот бы нам такого.

— Хотите сманить? — удивился Пишоф.

— А почему бы нет? — вопросом на вопрос ответил Терещенко.

Каково же было его удивление, когда ему представили пилота, и это оказалась женщина!

— Голанчикова, — она протянула руку по-мужски.

Терещенко замешкался, не зная, перевернуть ли ладонь дамы для поцелуя или же ответить

ей рукопожатием. Остановился на втором.

— У меня есть к вам предложение, госпожа Голанчикова, — сказал украинский

предприниматель. — Мне необходим летчик-испытатель. Господин Яновский в основном

лежит в госпитале, потому что часто разбивается, но вы, кажется, по госпиталям скакать

не намерены.

— Со мной тоже бывало, — призналась Голанчикова. — Если вас это не пугает...

— Меня абсолютно ничего в вас не пугает, — заверил ее Терещенко. — Согласны ли вы

работать на меня?

— Почему бы нет! — задорно ответила молодая женщина.

— Не пожалеете, — сказал Терещенко. — У меня интересно. В мастерской пять

металлообрабатывающих станков, столько же станков

по дереву. Все технологии самые

передовые. Оплата — пятьсот рублей ежемесячно, квартира в Червонном и стол.

Голанчикова получила на руки объемный трактат и углубилась в чтение.

«Обязуюсь в течение года летать на аппаратах, которые мне будут даны фирмой

Червоннской аэропланной мастерской. На других же аппаратах производить полеты не

представлю себе права».

«Принимаю на себя полную ответственность в случае могущих произойти со мной

несчастных случаях, не дай Бог, во время полетов».

Голанчикова прочитывала и подписывала. Условия казались вполне справедливыми.

31 января 1914 года, Червонное

— Думаю, нам трудно заинтересовать заказчиков самолетами собственной разработки. —

К такому неутешительному выводу Терещенко пришел после возвращения из Петербурга.

— Поэтому, господа, — он остановил взгляд на своем новом конструкторе Василии

Иордане, который начинал свой путь с Сикорским, но перешел к Терещенко в надежде на

самостоятельную работу, — временно переходим к копированию французских образцов.

На столе уже лежал контракт на поставку восьми аэропланов типа «Фарман XXII» с

двигателями «Гном» в восемьдесят лошадиных сил.

— Это хороший договор. — Терещенко говорил твердым голосом, уверенно. — Цену

одного самолета установили в девять тысяч рублей. Общая сумма контракта — свыше

девяноста трех тысяч рублей.

— А чертежи? — спросил Иордан мрачным тоном.

— Чертежи прилагаются. И оговорено специально, — Терещенко усилил в голосе нажим,

— что аппараты должны быть поставлены во всем сходно с прилагаемым чертежом. Все

операции по изготовлению и сборке производятся под наблюдением офицеров,

назначенных Воздухоплавательной частью.

— А испытания? — подала голос Голанчикова.

— Да, теперь об испытаниях. Они проводятся перед комиссией. Ее решения

безапелляционны. Если провалимся — это наши риски, — ответил Терещенко.

— Мы не провалимся, — уверенно произнесла Голанчикова.

— Надеюсь, — кивнул Терещенко. — От нашего самолета требуется, чтобы он с полной

полетной массой мог набрать высоту в пятьсот метров за двенадцать минут. Полет, не

касаясь земли, — в течение полутора часов. И после посадки должно быть констатировано

осмотром, что аппарат может повторить полет без каких-либо исправлений.

Пишоф поднялся с места:

— Братья Фарман уполномочили меня как своего земляка оговорить условия оплаты