Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице
Шрифт:
Я перегнулась через борт лодки, чуть при этом из нее не вывалившись, и меня вырвало морской водой пополам с горько-соленой слизью. Этим я перепугала нескольких мелких рыбешек, плывших рядом, но зато мне немного полегчало. Настолько, что теперь я могла осмотреться.
Солнце высоко в небе — сейчас позднее утро, светлое и теплое, каким и положено быть утру в начале сентября. Я в лодке. Маленькой — в такой вчетвером будет тесно, плоскодонной, но зато с мачтой и косым парусом. Парус поднят и пузырится под свежим ветром, лодка, скользя по волнам, идет вдоль скалистого берега на запад. Берег близко — метров
— Кхрахэ эхру флофэ хефт [58] , — услышала я.
Я повернула голову и увидела девочку лет тринадцати на вид, сидящую на корме лодки. Глаза у нее были желтые, чуть раскосые, волосы — рыжие. Огненно-рыжие. Медно-рыжие. Кожа — светлая, даже скорее бледная, в рыжих мелких веснушках. Скуластая. Нос несколько длинноват, но не настолько чтобы хоть как-то ее испортить. Губы тонкие, рот небольшой. Фигурка хрупкая, но без излишней худобы, несколько лет пройдет, округлится, где надо — очень даже красивая девушка получится. Одета она была в белое с красной вышивкой летнее платье в катайском стиле чуть ниже колен — что-то среднее между тропиканским сарафаном и эльфийской туникой, только с широкими рукавами. Заговорила она со мной на лутомском, если не ошибаюсь.
58
Осторожно, не переверни лодку. (Лутомский)
— Я не понимаю, — ответила я на ицкаронском.
Девочка покачала головой — она меня тоже не поняла. Я повторила ту же фразу по-жарандийски, но результат получила тот же. Очень странно, сурано-ицкаронский наравне с жарандийским — самые распространенные языки на Лакотале.
— Нюи жонгшугу као атай? [59] — спросила она, растягивая слова.
Это, кажется, по-катайски. Еще один язык, на котором я не говорю.
— Может, по-эльфийски понимаешь? — спросила она на наречии ледовых эльфов.
59
Вы говорите по-катайски? (Катайский)
Сказать точнее, ее ледово-эльфийский был весьма архаичным, да еще и приправлен каким-то странным акцентом, но я его замечательно поняла — все-таки я специалист по эльфийской культуре.
— Понимаю и говорю, — ответила я на том же языке.
— Я просила тебя лодку не переворачивать, — сказала она, зачем-то оглядываясь назад, — но ты уже и так сидишь аккуратно. Ты кто?
— Лара Уиллис из Ицкарона, жрица Луни, доктор археологии, — отрекомендовалась я. — Можно просто — Лара. Это ты меня спасла?
— Ага, — ответила девочка. — Я. Плыву, слышу — тонет кто-то. Гляжу — ты! Ну и вытащила. Кстати, одежду лучше сними и просуши, а то простынешь.
Совет был недурен — мой костюм промок насквозь. Конечно, если мне и суждено было подхватить сегодня простуду, то я это уже сделала, но лучше сушить одежду на ветру, а не на себе.
— Спасибо, — сказала я, стягивая рубашку. — Мне уже казалось, что все — отплавалась. Я твоя вечная должница. Если я могу для тебя что-то сделать,
— Да ладно, — махнула рукой девочка. — Сочтемся, и не раз. Там рядом с твоим луком кусок парусины есть. Он рыбой весь пропах, зато сухой, — завернись. А одежду на борт вешай, пусть сохнет. Меня Хуа-Яши [60] зовут. Это имя означает «суть огня». Но на этом глупом языке мое имя звучит не слишком благозвучно, так что, если хочешь, можешь мне придумать другое.
Странная она, моя спасительница. Не только из-за имени — мало ли какие имена бывают. Что-то ненормальное было в том, как она двигалась, как смотрела, как произносила слова. Что-то такое, едва уловимое. Что-то хорошо мне знакомое. Вот только я понять не могла, что именно.
60
«Уаяша» — в переводе с ледово-эльфийского диалекта значит «нижняя юбка».
— Если позволишь, я буду называть тебя Огнией, — сказала я, укутываясь в кусок старого паруса. — Огния — на моем родном языке означает примерно то же, что и на твоем.
— Огния, — произнесла девочка задумчиво, будто пробуя имя на вкус. — Красиво. Мне нравится. Огния. Да! Пусть меня теперь так зовут, раз я изгнанницей стала. Огния.
— Ты — изгнанница? — удивилась я.
— Да, получилось так, — подтвердила Огния и снова оглянулась. — Ты сказала, что ты — доктор археологии. Археологи — это которые всякие древности ищут и в старых гробницах копаются?
— Хм. Можно и так сказать.
— Ну да, ну да, — задумчиво покивала девочка. — Археолог. Хорошо. И жрица? Чья-чья жрица? Луни?
Тут она принялась медленно поворачивать голову вправо-влево и разглядывать меня попеременно то одним глазом, то вторым. Вид у нее при этом был таков, будто она ожидала, что левый глаз увидит не то же, что правый.
— Да. Луня — это богиня Луны, Повелительница Чудовищ и Кошмаров, покровительница несчастной любви, эльфов, оборотней, вампиров и охотников.
— Эльфа такая светленькая, с крыльями? — покивала Огния. — Как интересно…
И опять оглянулась. Вернее сказать, отвернулась и принялась высматривать что-то вдалеке. Интересно, что?
— Есть хочешь? — вдруг спросила она. — У меня яблоки есть. Целая корзина. И рыба. Хочешь рыбу?
Она внезапно перегнулась через правый борт и, выхватив из воды крупного, в три моих ладони, окуня, подняла его высоко над головой, демонстрируя мне.
— Будешь?
— Э… Нет, спасибо, я не голодная, — ответила я, удивленная таким способом рыбалки.
Хотя чему тут удивляться? Девочка — оборотень, а оборотни славятся своей ловкостью. Вот и объяснение странностям в облике и поведении нашлось. Только сообразить не могу, какого она вида. Не змея и не птица — это точно. И не кошка. Кошки воду недолюбливают, посади оборотня-кошку в лодку — так депрессия будет, а эта себя прекрасно чувствует.
— Захочешь — не стесняйся, — сказала Огния, выкидывая окуня за борт. — А ты в море как вообще оказалась?
— На мой корабль напали пираты, и корабельный маг попытался отправить меня в безопасное место. Видимо, что-то немного не так пошло, и я оказалась в воде.