Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице

Лисочка С.

— Они не могли отказаться от путешествия в моей приятной компании, — вставил Пу. — Ну а ты… не бросать же тебя среди варваров!

— Смысл в том, — ответила я за Эни, — что наш обратный путь вовсе не обязательно будет пролегать через Мимсис. Даже скорее нет, чем да. — Эни кивнул, подтверждая мою мысль. — А тебя мы обещали взять с собой в Ицкарон, где у нас связи, и где мы можем помочь тебе устроиться.

— В таком случае, я предпочла бы, чтобы вы взяли меня с собой в храм, — подумав, сказала ведьма. — Мне не слишком нравится идея оставаться с Пу посреди диких мест, не пойми за сколько ли от ближайшего жилья. А вдруг с вами случится что, и вы за нами вернуться не сможете?

— Няйши [99]

права, — закивал песец и тут же получил еще один пинок под ребра. — Ой… Пу… Сами понимаете: там может быть очень опасно, а мы, все-таки, не только обуза для таких быстрых летунов, как вы, но и тоже кое на что способны.

— Тем более, раз там опасно, глупо будет рисковать всеми, — возразила я. — Кроме того, в крайнем случае, у меня и Эни больше шансов унести ноги, если нас будет только двое, а вот если четверо — нам придется думать еще и о вашем спасении.

99

Няйши — «красавица», «милашка» — обращение к молодой девушке. На севере Катая — вполне допустимое между друзьями, хотя и несколько фамильярное, но на юге и в центральных провинциях Катая, а так же в Ут-Кине, — носит вульгарный характер и часто используется по отношению к девушкам легкого поведения.

Мне придется думать, если уж на то пошло. И если Эни я во что бы то ни стало вытащу, то трое на мою шею — это чересчур.

— Странно слышать такие речи, зная, каким образом вы спаслись из дома Квуна, — хмыкнул Пу. — Тогда именно мое вмешательство позволило всем сбежать, разве нет?

— Раз уж ты про это вспомнил, демон, то вспомни, из-за кого мы оказались в той ловушке, — парировала я.

— Это как раз не важно, — сказал Пу. — А важно то, что вы мне палки в колеса вставляете.

— В каком это смысле? — спросил Эни.

— А в таком. Я-то всю эту кутерьму с договором затеял зачем?

— Зачем? — спросила я.

— Ну, у меня несколько соображений было, признаюсь честно, — сказал Пу. — Главное — для того, чтобы вы могли оценить мое правильное поведение, мою старательность, помощь мою. Чтобы вы увидели, какой я замечательный, какой я хороший, какой я пушистый. Пу! Чтобы, когда придет пора сравнивать, кого оставить — завистливого и алчного чинушу… Ай! Пу! Извини меня, няйши… ай!.. но уж если меня вызвали на откровенность, то извольте выслушать, не нанося мне увечья и побои. Так вот… Завистливого и алчного чинушу, у которого в жизни все было: хорошая семья, прекрасный учитель, образование и кое-какие таланты, уважаемая работа, перспективы роста, замечательный особняк в городе, милый загородный домишко для рыболовных утех, возможность жениться на такой девушке как ты… Судьба дала ему все для душевных свершений; ничего не мешало ему стать лучшим из людей: великодушным, милосердным, добрым… Ему не нужно было в поте лица добывать миску гречневой лапши, он с детства был одет и отогрет, его не преследовали за магический дар. И что же? Один легонький толчок, самое малое воздействие — и он пал. Предал и погубил учителя, вас всех предал, и не его вина, что вы не погибли. Он стал завистливым, его думы были полны ужасных фантазий, он был готов на самое черное дело… Да, я знаю, вы сейчас скажете: это я его погубил, это из-за меня он таким стал. Не отрицаю своей вины, но задайте себе вопрос: а только ли Пу виноват? Не больше ли вины…

— Мы поняли концепцию, — прервал песца Эни. — С Квуном все понятно. Ты хочешь сказать, что тот мог стать хорошим, но стал плохим, и сам в этом виноват. И хочешь ему противопоставить себя…

— Пу! Да! Себя. Демона, который стал богом. Своим трудом стал, заметьте! Отказавшись

от всего того, что умеет всякий демон с рождения. Бывшего бога, который волею судеб стал демоном — пу! Которого, правильнее сказать, заставили стать демоном. Вот вы, сударыня Истребительница, вы же на себе ощутили то давление, вы сами едва не стали подобны мне, пробыв в Катае всего-то несколько дней. А я годами там жил под этим давлением, кто сможет обвинить меня в том, что я сорвался? Но даже когда я стал демоном, я продолжал бороться со своей сутью, зная даже, что мне не победить. Пу! А теперь, когда я смог вернуться, когда у меня есть шанс снова стать таким, каким я хочу стать, вы лишаете меня этого шанса. Ради кого?

— Иными словами, ты хочешь сказать, что, не взяв тебя с собой, мы, тем самым, не дадим тебе проявить себя с лучшей стороны и убедить нас, что ты замечательный парень и твое место здесь, в подсолнечном мире, а не там, в подземельных?

— Вот за что вас всегда уважал, мастер Сувари, так это за то, как вы точно и кратко умеете мысли излагать, — ответил песец. — Иначе и не скажешь. Очень, знаете ли, не хочется отправляться в несчетные из-за предвзятого отношения, которое тебе не дали возможности изменить.

— Ну, положим, несчетные тебе не угрожают, — заметила я. — Ты, по сути, держишь Квуна в заложниках: пока ты используешь его тело, я не могу провести обряд экзорцизма без риска навредить ему. С другой стороны, ты прекрасно знаешь, что, освободив его, сразу отправишься домой, в Восьмой Круг, но отнюдь не в несчетные. Учитывая, что уходить ты будешь добровольно, тебе не потребуется слишком много времени, чтобы вновь оказаться здесь. Лет тридцать-сорок, я думаю. Причем в следующий раз, когда ты прорвешься из подземельных, меня не будет рядом, верно? Ты же на это рассчитывал, заключая с нами договор?

— Вот за что я вас всегда уважал, мастер Нурани, так это за тонкий ум и замечательное понимание ситуации, — улыбнулся Пу. — Как видите, я уже в некотором роде переиграл вас. Скажу больше: Квун, освободившись, не перестанет быть тем мерзавцем, каким был. Если вы его не убьете, то у меня всегда будет шанс снова договориться с ним и вернуться через него. Он будет помнить, каким сильным был, когда я занимал его тело, и, лишившись этой силы, лишившись всего, что имело для него цену — положения в обществе, состояния, уважения окружающих, — разве он вновь не захочет призвать меня? И я приду, не заставлю себя упрашивать!

На минуту в повозке повисло тягостное молчание. Ну а что тут скажешь? Собственно, и нечего тут было сказать. Конечно, когда мы заключали договор, уже тогда я понимала, что, получая возможность спасти Квуна, я теряю возможность отправить Пу в несчетные. Понимала, даже несмотря на свое измененное состояние. И пошла на это, да. Дилемме «спасти невиновного или отпустить виноватого» наверняка не одна тысяча лет, каждый решает ее для себя сам. Даже рыцари Нурана. Не знаю, что бы выбрал в этой ситуации Мама, как поступил бы Крис. Я решила, что нуранит — прежде всего защитник людей, а уже потом истребитель демонов. Да и кто сказал, что Квун, освободившись от демона, не сможет исправиться? Ведь даже демон способен встать на путь добра. Если верить Пу, конечно.

— Знаешь, о чем я думаю? — спросила Лу тихо у песца. — Что, если ты прав насчет Квуна? Что, если, спасая его, мы спасаем негодяя, который со временем станет еще большим негодяем?

Пу улыбнулся и, кажется, заурчал.

— Что, если в этом нет никакого смысла? — продолжала ведьма. — А если нет смысла, отчего бы дадзе не изгнать тебя прямо сейчас?

Он слишком поздно понял, куда она ведет, так что выпрыгнуть из повозки попросту не успел: я перехватила его и, хорошенько припечатав головой о дно фургона, приставила лезвие Хрисаоры к шее.