Легенды, рассказанные у костра
Шрифт:
Но думаю, не стоит раскрывать сразу все секреты.
И так, монастырь святого Эльда был удивительным и загадочным местом здешних земель. Сотни тайн, человеческих судеб и легенд хранили его стены. И вот одну из них, вам и предстоит сегодня услышать...
1
По запыленной дороге в сторону монастыря ехали двое. Спустившись с холма, они оказались возле самых стен. Один
– Нищим и бродягам не подаем!
– раздалось из-за стены.
Стук повторился. За воротами кто-то громко закряхтел, послышались шаркающие шаги. На воротах открылось смотровое окошко, и на путников уставился упитанный, краснолицый монах.
– Индульгенциями не торгуем, - добавил он.
Второй всадник строго посмотрел на монаха.
– Открывай, тупица, сэр Вильям Гросский пожаловал к вам с визитом!
– торжественно произнес стучавший.
Монах поспешил отварить ворота.
Высоко вскинув подбородок, сэр Вильям въехал внутрь. Только теперь монах заметил прикрепленный к крупу лошади доспехи и оружие. Герб сэра Вильяма представлял собой: белый крест на синем фоне и небольшую фигуру единорога в верхнем правом углу с надписью на неизвестном монаху языке: " Ter unikosen forgent"
Сэра Вильяма и герольда уже встречал его святейшество аббат Корде. Облаченный в нарядный плащ и альбу, украшенную богатым шитьем, драгоценными камнями, жемчугом. Аббат приветливо улыбался гостям. Всадник спрыгнул с коня и, поклонившись, попросил благословения. Аббат медленно перекрестил сэра Вильяма.
Монах с замиранием сердца смотрел на эту картину. Но как только аббат кинул в его сторону недовольный взгляд, привратник тут же отвернулся и направился закрывать ворота.
– Что привело тебя в наши края, сын мой?
– аббат просто святился от счастья.
Вильям улыбнулся в ответ:
– Я, сэр Вильям Гросский, сын Алекса Гросского, сына Дербига Гросского, племянника барона Гроанского и принца Дельского. Мой прославленный отец служил командиром вольных у нашего достопочтенного короля Генриха III.
– Великолепно, - восхитился Корде.
Оба, неторопливо направились в сторону церкви.
– Я приехал, чтобы освятить свои доспехи, - продолжил Вильям.
Аббат удивленно повел бровями.
– Не удивляйтесь, - тут же отреагировал рыцарь.
– Мой прадед возглавлял один из крестовых походов в Багду, и из семейных книг я узнал, что он получил благословение именно в вашей обители.
– Да, - задумчиво произнес аббат.
– Раньше были другие нравы. Рыцари толпились возле наших ворот, и за одну только возможность вступить на святую землю, готовы были молиться годами, а освятить доспехи - было дозволено лишь единицам.
– Именно так мой прадед и описывал в семейных хрониках те времена, - поддержал Вильям воспоминания аббата.
– И крестьяне отдавали в казну церкви гораздо больше, нежели теперь, - болезненно заметил Корде.
– Ну, мне кажется, столь
– До меня дошли слухи, что более тридцати деревень ежегодно платят вам подати. И с каждым разом, размер налога увеличивается...
Аббат смущенно улыбнулся:
– Разве это деньги?! Сорок золотых флоринов в год, за искупления грехов... Капля, по сравнению с тем, что мы могли бы получить, если бы нам позволил король.
– Разве крестьяне так уж грешат?
– удивился сэр Вильям.
– Простите, сын мой, - аббат внезапно остановился и посмотрел на светловолосого рыцаря.
– Откуда вы родом?
– С восточного побережья Вербтена, - уклончиво ответил Вильям.
– Ну, тогда все понятно. Это слишком далеко от наших мест. И вы, сын мой, ничегошеньки не знаешь о том, что творится в здешних краях.
– А что?
– поинтересовался Вильям.
– Разве в Берменделе грешат больше, чем Вербтене?
Однако аббат, не заметив в голосе рыцаря иронии, и принялся объяснять:
– Дело в том, что здешние края наводнены злом, - произнес он и, заметив, что его рассказ заинтересовал Вильяма, поспешно продолжил.
– Наши леса, кишмя кишат разными тварями: оборотнями, колдунами, гоблинами, а в деревнях полно рыжих женщин...
– Простите, что перебиваю, святой отец. А причем тут этот прекрасный цвет волос?
– Как же!
– возмутился аббат.
– Это же первый признак ведьминой сущности.
Сэр Вильям понимающе кивнул и тут же добавил:
– И вы считаете, что во всем виноваты крестьяне?
– А кто же еще?
– удивился аббат.
– Именно они разносчики этой заразы.
– Что значит заразы?
– Заразы, значит зла. Грешно не знать такого, мой милый сэр рыцарь.
В этот момент собеседники подошли к дверям церкви. Сэр Вильям внимательно огляделся. Рядом с длинной аллеей, по которой они с аббатом шли от самых ворот до построек, стояла высокая, (футов восемь) каменная фигура - монах склонивший голову и державший в руке свечу.
Вильям приблизился, чтобы разглядеть лицо скульптуры скрытое глубоким капюшоном, но смог увидеть лишь небольшую бородку и тонкую линию губ.
– Кто это, отче?
– сгорая от любопытства, поинтересовался Вильям.
– Это...да конечно, - Корде задумчиво покачал головой.
– Это, сын мой, основатель нашей церкви. Святой Патрик Кертеана.
– Но разве Эльд не был...?
– возразил, было, сэр Вильям.
– Нет-нет, безусловно, - понял вопрос аббат и быстро продолжил.
– Дело в том, что наша церковь множество раз горела. И последний раз ее восстановил именно святой Патрик - монах из Кертеана. Пройдя пешком все королевство, он пришел в наши места босым, и сам, без чьей-либо помощи стал заново отстраивать - сначала церковь, а потом и обитель. Поэтому, у нас в церкви и две башни, - аббат указал пальцем ввысь. Левая - святого Эльда, правая - святого Патрика, второго основателя нашего монастыря.