Легенды Земли Московской. Или новые невероятные приключения Брыся и его друзей
Шрифт:
Возглас потонул в царившем вокруг шуме: завываниях урагана, мощном гуле ненасытного пламени, криках отчаяния с противоположной стороны площади, где боролись с огнём постояльцы Странноприимного дома Шереметева…
– Хватай его и бежим отсюда! – раздался в лохматой голове Рыжего обеспокоенный голос «руководителя миссии», перекрыв прочие звуки.
Ну конечно! Телепатия! Опять он забыл про новые способности, а ведь именно из-за них они оказались сначала в необычной роли похищенных, а затем и посланников в прошлое!
Мартину, разумеется, легче было бы тащить увесистого
Призрак метался между пришельцами, лепеча слова поддержки и радуясь счастливому возвращению зеленоватого зверька. Правда, последний не подавал признаков жизни, но бывший учёный надеялся, что серо-белый кот в золотистом ошейнике, которого приятели в глаза величали именем фламандского живописца Ван Дейка, а за глаза почему-то Брысем, смягчил образованному грызуну падение с высоты и тот оклемается.
Так и произошло. Едва компания снова собралась в подвале Башни, Пафнутий открыл свои рубиновые бусинки и они засияли в отблесках огня. (По совету графа, Мартин зажёг от принесённого им факела ещё несколько. Вставить их обратно в крепления пёс не сумел, и теперь они лежали на каменном полу, освещая часть туннеля и придавая окружающей действительности диковинный и страшноватый вид: на стенах колыхались чёрные тени, а глаза присутствующих казались кровожадно-багровыми.)
На вопрос, что с ним произошло, Пафнутий сердито указал крошечным пальчиком на графа Брюса:
– Он сбросил меня с крыши!
Его сиятельство оторопел и даже обернулся – не стоит ли за спиной некто, кому адресовано ужасное обвинение. Однако в туннеле обретался только густой мрак, особенно непроглядный за границей освещённого участка.
Повисло изумлённое молчание, которое прервал Савельич (всё-таки не зря он числился философом и книгочеем!):
– Ты, наверное, что-то путаешь. Яков Вилимович – призрак, он не может оказывать физическое воздействие на предметы.
– Я не предмет! – тут же обиделся «м.н.с.». – А он не был призраком! И очень на меня воздействовал!
Давясь от возмущения, Пафнутий поведал ошеломлённым приятелям о том, как нечаянно попал в ещё более глубокое прошлое и что ему довелось там увидеть и пережить. Он рассказал обо всём: о механической кукле, как две капли воды похожей на девушку из русской сказки, о царе Петре, о «драконе», о «хомо универсалисе» Леонардо да Винчи, о жестоком поступке графа Брюса и кувырканиях в воздухе над ночной столицей, которую толком и не рассмотрел. Утаил лишь главное – обнаруженный тайник с Книгой и загадочные опыты царского алхимика. По какой причине он так поступил, кладоискатель и сам затруднился бы ответить, но факт остался фактом – о важной находке никто не узнал, а воспользоваться телепатией
– А что, удалось тогда царю Петру полетать? – завидуя грызуну, лицезревшему великого самодержца-реформатора, полюбопытствовал Савельич.
Гениальный механик, едва успевший прийти в себя от обличительных речей в свой адрес, сокрушённо покачал головой, вспоминая давние события:
– Дела государственные не позволили. Гонец прибыл с донесением, и в Питер-бурх государь заторопился, да и меня с собой позвал… Как никак советником монаршим слуга ваш покорный являлся, и сенатором! Редко в Первопрестольной бывать доводилось… В Москве то бишь, – на всякий случай уточнил Яков Вилимович.
Добросердечного Рыжего больше взволновало предсказание, сделанное астрономом и астрологом своему августейшему другу:
– Пётр Первый и вправду умер от воды?
Граф Брюс печально качнул париком:
– Можно и так сказать… По осени 1724-го инспекцию он затеял – канал Ладожский проверять, да застудился гораздо, когда матросикам помогал с корабля, на мель севшего, на берег перебираться. Много часов по пояс в реке студёной провёл…
– Настоящий Царь! – уважительно пробасил Мартин, восхищённый самоотверженным поступком государя.
Чужой подвиг напомнил друзьям о засевшем в Кремле Бонапарте. Услышав о героических устремлениях приятелей, «м.н.с.» растерялся и принялся срочно искать в голове аргументы для возражений, но от волнения не смог сосредоточиться. Впрочем, его мнения не спросили. Пришельцы из будущего и призрак из прошлого отправились прогонять захватчиков. Тяготы по переноске упитанного грызуна разделили между собой Рыжий и Савельич, поскольку Мартин снова тащил факел, а Брысь не до конца оправился от удара по спине зеленоватым «булыжником»…
Краткие комментарии для любознательных
В ноябре 1724 года, возвращаясь после инспекции Ладожского канала, недалеко от устья Невы у селения Лахта Пётр I увидел севшее на мель судно. Вместе с другими он бросился в Неву, пытаясь стащить корабль и спасти людей. Борьба за жизнь судна и матросов продолжалась всю ночь. Переохлаждение привело к обострению уремии, которой страдал царь наряду с другими заболеваниями (к 50 годам у Петра I был целый «букет» болезней). На следующий день Пётр слег. Болезнь продолжалась почти три месяца. Боли были такими сильными, что крики царя слышались далеко вокруг. 28 января 1725 года Пётр Великий скончался.
Глава сорок четвёртая
Добротно сколоченные из сосновых досок торговые ряды превратились в дымящиеся головешки. Та же печальная участь постигла бревенчатые избы и сараи. Каменные строения огонь пощадил больше – оставил стены. Чёрные от копоти, они таращились пустыми глазницами оконных проёмов, словно хотели до конца досмотреть разыгравшуюся драму. Красивому, изогнутому полукругом дворцу за ажурной чугунной оградой повезло: ненасытное пламя лишь «надкусило» один из его флигелей.