Легко и просто, или Кризис тридцати лет
Шрифт:
Я общаюсь с Игорем днём и ночью, по телефону, по скайпу, в контакте.
Вчера мы с Наташкой… пили джин-тоник. Подруга восхищалась переменами, произошедшими во мне. Я с улыбкой пожаловалась, что с такой новой интернетной жизнью я не высыпаюсь, и что сегодня даже не успела накраситься. На что Наташка, находящаяся в состоянии шокированной задумчивости, ответила: «Знаешь, тебе теперь можно вообще не краситься, не расчёсываться и даже не мыться, ты и без всего этого выглядеть будешь лучше всех, ты же просто светишься счастьем».
Так что же произошло? Что за волшебное исцеление? А я ведь знаю, что со мной! Я сейчас произнесу это… Ой, как непривычно, как странно и неожиданно! Как удивительно и прекрасно! Как непонятно и волнительно!
Я
С первого взгляда…
Наконец-то это свершилось. Сегодня мы с ним встретились в первый раз «в онлайне реальности». Как ждала и как боялась я этой встречи. Общение в сети – это одно, а личная встреча…
Давно я так не краснела, не бледнела и не заикалась!
Даже при воспоминании об этой встрече, у меня по телу бегут мурашки.
Попробую по порядку. Я волнуюсь… Реально волнуюсь, и улыбаюсь весь день, как полная дурочка.
В общем, так: я сказала, что могу устроить его в детский центр на работу. Естественно, это был повод, чтобы увидеть, наконец, своего ученика спустя пять лет. Я понимала, что работать вместе при таком раскладе, при котором совсем невозможно будет соблюдать рамки, было бы тяжело. Но с другой стороны это было бы очень интересно.
Ай, всё! Я путаюсь, и не понимаю сама себя. Хорошо, хоть Игорёк рассудил более здраво, и ответил, что быть моим подчинённым ему не очень бы хотелось, что он всё-таки мужчина, что он – Лев (в свой гороскоп Игорь верит свято, о Львах я уже начиталась – властолюбцы они ещё те…)
Короче говоря, работать у меня Смирнов отказался, но прийти «на собеседование» («ну так на всякий случай») пообещал. Вот так вот мы с ним совместными усилиями придумали повод для встречи. Нелепость повода была очевидна обоим, но всё же, когда повод есть, назначить встречу легче, чем когда этого самого повода нет, а есть только причина. Но её ведь нельзя озвучивать. Ведь причина всему – неконтролируемая тяга друг к другу…
Игорь должен был подойти к девяти часам. Уже в семь меня стало колотить и бросать в краску. Я десять раз причесалась, и два раза перекрасила ресницы, я смотрела на себя в зеркало, и понимала, что выгляжу отлично, но могу быть ещё лучше, щёки краснеют, чёлка становится влажной от испарины на лбу, руки почему-то дрожат, и голос становится неестественным. Да что со мной, в конце концов? Никогда такого не было. Вот, клянусь, не было. Даже с Лёшкой! Даже в самые важные моменты жизни!
Без пяти минут девять я сидела под своим искусственным деревом, как истукан, смотря на двери. Люди входили и уходили, вокруг галдели дети, пищали аппараты, что-то кричали специалисты, я ничего не видела и не слышала, я одёргивала платье, поправляла волосы, судорожно придумывала, что буду говорить. Но в голову ничего не шло. Решила действовать по ситуации, в сотый раз вытерла вспотевшие ладошки о карманы своего гламурного мини-платьица с кошачьей мордочкой на груди.
И тут я его увидела…
Он появился из-за угла… такой юный, такой робкий… и такой дерзкий одновременно. В солнечных очках, и в спортивном костюме: чёрная олимпийка на голое тело. Видок бурсака из училища. Первое что мне захотелось сделать – это снять с него очки (помещение всё-таки) и застегнуть бесстыдно расстегнутую до середины спортивную курточку. А о том, что мне захотелось сделать после этого, я лучше умолчу…
– Привет, – произнесла я первой, когда он подошёл к моей стойке, произнесла и не узнала свой голос. Встала к нему навстречу. Отметила, что Игорь вытянулся. И теперь мы приблизительно одного роста. Моя рука автоматически потянулась к его очкам. Всё это за доли секунды.
– Привет, – ответил Смирнов, и сам снял очки. И тут я увидела, что он волнуется. Так же как и я, а может и сильнее. Это читалась во всём: в движениях, в одежде, в голосе и во взгляде – в этом странно-грустном глубоком зелёном взгляде… Я поняла, что мы оба сейчас выглядим очень нелепо.
– Пойдём, – кратко сказала я, и направилась в стороны комнатки для декораций, спиной чувствуя его взгляд, стараясь не споткнуться и шагать ровнее.
Игорь вошёл в комнату вслед за мной и закрыл за нами дверь. Я почувствовала некоторое облегчение, но язык и мозг всё ещё отказывались работать.
– Как дела? – спросила я, понимая, что ничего умнее сказать сейчас не смогу.
– Нормально, – ответил он, – А у тебя?
Минут десять мы, краснея, отводя взгляды и не зная, куда деть руки, строили натянутый диалог на тему «Давно не виделись». Я то и дело поправляла платье и чёлку, а Игорь всё время отворачивался к окну, неудачно делая вид, что за окном куда интереснее, чем со мной. Мой взгляд поневоле был направлен на голую грудь Смирнова, под не застёгнутой олимпийкой. Грудь была красивой и накачанной. На шее у Игоря болтались проводки и наушники от плеера. И я завидовала этим наушникам, которые так спокойно касались его загорелой груди.
Вконец измучившись волнением и нехваткой слов, мы договорились, что встретимся внизу через полчаса, когда я закончу работу. Когда мы выходили из комнаты для декораций, на нас, кажется, смотрел весь детский центр. А Кузнецов с Грачиком с интересом глядя на меня, поздоровались с Игорьком за руку.
– Ты её знаешь? – громко бубнящим басом спросил у Игоря бесцеремонный Санёк Кузнецов, – Да? Ты её знаешь?
Смирнов проигнорировал настойчивый вопрос Санька и вполголоса уточнил у меня:
– Ну что? В десять на входе?
Кузнецов с Грачиком посмотрели на нас с интересом, и отошли…
В десять Игорь снова поднялся ко мне наверх. Видимо, ждать внизу на входе у него не хватило терпения. В итоге, из детского центра мы с ним вышли вдвоём, под ничего не понимающими взглядами моих специалистов.
Мы гуляли в парке. Стандартно, банально, на аллейке парка на скамейке говорили о погоде, о чём-то ещё неважном. Игорь курил, я теребила поясок платья. Я рассказывала о себе, о своих успехах в жизни, о своей работе, бывшей и настоящей, стараясь говорить проще, как с ребёнком. Почему-то мне казалось, что Игорь меня плохо понимает. Наверное, от волнения или из-за разницы в возрасте. А может, ему было неинтересно, может быть человеку хотелось похвастаться своими успехами. Но у него это плохо получалось. Я дала ему возможность высказаться. Но, кроме того, что он год назад расстался с девушкой, ничего узнать мне больше не удалось. Хотя, нет. Он снова похвалился, что лев по гороскопу. Что великодушен и справедлив, что единственный его недостаток – ревность. Я ответила, что все мы в разной степени ревнивы. Но он настоял на своей уникальности, настойчиво заявив: «Я очень ревнив». Ну, в общем, разговор ни о чём. Малолетство какое-то. Но мне было хорошо. Не знаю, почему. Я и так знала, что общих тем у нас со Смирновым не будет. Очень уж мы разные. Я привыкла говорить о более серьёзных вещах, чем расставание с девочкой-школьницей из-за глупой юношеской ревности. Я даже не знала, как в таких случаях можно поддержать разговор. Если бы мне было лет четырнадцать, наверное, поддержала бы, но мне почти тридцать. И, меня видимо просто тянет к молодому телу, как к спасению от уходящей молодости. Глупо. И грустно, а грустить не хочется. Не буду об этом думать. Да, тянет. Тело у Игоря, конечно, это просто мечта. Он, видимо, знает об этом, специально ведь не застёгивает свою олимпийку. Соблазнитель чёртов. Девственник он, ага, конечно! Так я и поверила. Отработанный взгляд мальчика-обаяшечки, накачанные мышцы… Девственностью здесь давно не пахнет. Самец, просто самец, зверёк, и то, что с ним не о чем поговорить, совсем не смущает. Я и не хочу с ним говорить… Я хочу прижаться к его груди, почувствовать его губы… Жаль, что это невозможно. Ведь не смогу я себе такого позволить. Не имею права…