Лекарь для захватчика
Шрифт:
– У меня подол грязный. Я вся вымазалась в грязи.
– Я помогу тебе расшнуровать платье, Анна. Сними его.
– Что?
– Так ты не испачкаешь постель, – отвечает Реиган. – Или ты боишься меня? Я сейчас не сильно расположен к супружескому долгу, жена. Мне больно даже дышать.
Каменею.
Внутри моей черепной коробки мечется маленькая страдающая Нина Виннер. Меня впервые так упрашивают раздеться и лечь в постель только ради чтения трактата по теологии. А еще я знаю, что Уилберг меня ненавидит и мечтает овдоветь – какого ж черта
Я отправляю одного из гвардейцев, которые охраняют покои его величества на кухню, чтобы госпожа Ройс принесла ужин. Сама хладнокровно забираюсь на высокую постель Уилберга, сажусь в изголовье, поджимаю под себя ноги – держусь на расстоянии, благо постель не сильно узкая.
– Анна, нужно снять платье.
Кладу на колени книгу.
– Не может быть и речи.
– Вот как? – Реиган снова демонстрирует усмешку. – Мы женаты, принцесса. Сними его. Это приказ.
– Приказ? – у меня все внутри страшно полыхает, но я пытаюсь это скрыть.
Не выходит, руки дрожат от напряжения, а сердце стучит так, будто сейчас выскочит из груди.
– Да, приказ твоего мужа, – сообщает Реиган. – Твоего императора. Я хочу, чтобы ты сняла платье.
– А вы не можете обойтись без приказов даже в постели? Или женщины раздеваются перед вами только под страхом смерти?
Крах.
Я кляну себя тотчас.
Должна же быть хоть какая-то сдержанность, Виннер. Нет, понятно, что я прожила в этом мире уже достаточно, чтобы Уилберг сидел у меня в печенках, но вот так ругаться с монархом целого государства, да еще и жутким горделивым придурком – это надо быть чокнутой.
– Это, определенно, другой уровень, милая, – неожиданно смеется Уилберг. – Но очень неумело, а потому не обидно. Вокруг меня слишком много женщин, готовых раздеться по щелчку пальцев.
– Сомнительное достоинство.
– Считаешь?
– Его вряд ли стоит выпячивать перед женой. Особенно потому, что мы решили совместно почитать о теологии. Раз уж речь зашла о духовности, то позвольте мне ничего больше не знать о ваших женщинах.
– За время нашего брака я спал только с Элен.
Мое дыхание углубляется, и я вновь страшно раздражаюсь. Кручу в голове его ответ, и не пойму, зачем он, вообще, это сказал. Мол, не так уж он и грешен. В самом деле?
– Это ваше дело. Мне все-равно, – ерзаю на постели, устраиваясь удобнее и тереблю страницу. – Где вы остановились? С какого места продолжить читать?
– Анна, когда я привезу тебя в Вельсвен, в моей постели будешь только ты.
– Не стоит так себя мучить, – бурчу я.
Реиган смеется, а затем вздыхает.
– Какая же ты колючая, – смотрит вперед, в окно, за которым садится солнце. – Гордая и самоуверенная. Совершенно другая, – молчит какое-то время, а затем произносит: – Если ты не та Антуанетта, на которой я женился, у тебя нет причин меня ненавидеть.
Я отрываюсь от рукописного текста книги, которая, к слову, была очень старой, и внимательно смотрю на мужа. А он не поворачивает головы. Хочется хорошенько
– А у вас? – спрашиваю напряженно. – Есть причины ненавидеть меня?
– Тебя, – повторяет, и на его губах играет усмешка, довольно злая и дерзкая. – Я пока не знаю, кто ты, – и он поворачивает голову, оглядывая меня, съежившуюся у изголовья. – Возможно, ты просто лгунья. Было бы странно прощать тебе все, не убедившись, правда?
– Мне кажется, я была очень убедительна.
Он смотрит пристально и глубоко, и я бросаю на него не менее проникновенный взгляд. Солнце медленно опускается за горизонт, и в комнате становится темно – полоска света, снедаемая мраком, скользит по стене.
– Поцелуй меня.
– Что? – мой голос садится до шепота.
– Прежняя Анна не стала бы этого делать, а ты?
– А я, – произношу в возмущении, – тоже.
– Значит, не станешь? – в его голосе сквозит разочарование. – Может, ты лжешь мне? Все это для того, чтобы избежать казни? Может, Финч научил? Или леди Голлен? Кто тебя надоумил?
– Я не собираюсь ничего доказывать! – яростно перелистываю страницу туда-обратно. – Мы будем читать?
– Да, будем.
– Читаю: «Впервые явился бог познания Сарон, а за ним богиня любви Аэль…»
– Анна?
– Что? – меня колотит изнутри, я страшно рассеянна. – Другой абзац?
Реиган смеется – ему забавно, потому что он понимает, что со мной происходит. Он играет слишком жестоко, ведь ставка для меня жизнь. Я в его власти. Я будто брожу по минному полю, в то время как я сама чертов ежик в тумане. В сознании мешанина. Меня сбивают с толку милость его величества, злость, а теперь еще и это – какая-то нежность, участие, что-то неуловимо располагающее.
– Давай начнем сначала, – говорит Уилберг.
– Да тут уже половина книги прочитана. С начала? Уверены? Будете слушать это второй раз?
Реиган смеется громче и кладет руку на грудь.
– Хватит, Анна. Мне нельзя смеяться так много, у меня сломаны ребра.
– Что смешного? – рычу я.
– Я имел в виду начать сначала. Между нами.
До меня, наконец, доходит. Но я не хочу никакого «начала». Мне не понравился «конец». Я требую, чтобы эта сказка закончилась разводом. Или чем-то вроде: «И жили они долго и счастливо каждый в своем замке за тридевять земель друг от друга».
– Это невозможно, – отрезаю решительно.
– Мы уже женаты. Не пройдет и месяца я заберу тебя в столицу, – а вот теперь его голос наполняется серьезностью. – Я буду вынужден сделать так, чтобы у нас появились дети. Я не трогал тебя три года, но сейчас я должен обзавестись наследником. Анна, – он смотрит так, что у меня душа уходит в пятки: – Мне не доставит радости сделать это против твоей воли.
– Но вы сделаете.
– Если потребуется.
Я резко соскакиваю с кровати, едва не швыряя в него книгу.