Лекарь для захватчика
Шрифт:
Элен приходит заранее, без опозданий, вся благоухающая духами, в лучших своих украшениях, красивая и доступная. Ее грудь в откровенном декольте притягивает любые взгляды, но Уилберга раздражает. Пожелай он, Элен молниеносно исполнила бы все его просьбы, отдала бы себя так, как он захотел и даже ползала бы за ним на коленях, если бы он приказал. У нее не было гордости, лишь желание угодить, заслужить блага и перещеголять других дам. Вся ее жизнь умещалась лишь в желании служить ему, спать с ним и держать его рядом. И раньше его это устраивало, потому что он не знал, как могло
– Ваше величество, – она взволнованно дышит, хлопая ресницами. – Я знаю, что вы ждете от меня брака. Вы сказали лорду Мале, что я могу выбрать себе мужа по сердцу или вы сами его определите. Но я люблю только вас. И я пришла сказать, что не могу стать женой другого мужчины. Я жду вашего ребенка.
Уилберг почти все пропускает мимо ушей, но последние слова Элен вынуждают его нахмуриться. Он вскидывает взгляд, отрываясь от своих дел.
– Хорошо, это все?
Она меняется в лице, и не знает, что сказать. Кивает растерянно.
– Я занят, Элен. Ты свободна.
– Но ваше величество…
– Я решу все вопросы с твоим отцом и дядей, – говорит он.
С ней обсуждать бесполезно. Слушать истерики или ее признания – это не для него. Элен забыла с кем имеет дело, он император, во многом безразличный к чужим эмоциям и чувствам. Кроме того, ее дядя, Джайлс Мале, похоже, отравил его отца. И действовал он, конечно, не один. Разумеется, семьям Мале и Фант это выгодно. Убрать Ронана, а затем обвинить в его смерти Антуанетту, чтобы впоследствии убедить Реигана жениться на Элен, сделать ее императрицей. Но ведь его отец доверял Мале, слушал его, вознес до небывалых высот. Только за это, Реиган сделает его смерть невыносимой.
Элен все-таки начинает тихо и горько рыдать. Реиган молча выводит ее за дверь и велит страже проводить даму до ее покоев. Время, когда он был с ней нежен, закончилось. Теперь он сдержан и вежлив, но не более. Единственная женщина, которая ему важна и за которую он переживает, – это Анна.
Ею он просто одержим и бесконечно болен.
Если бы она вдруг испарилась, он бы нашел ее в любом из миров.
Стоит подумать об этой женщине, как Реиган прикрывает веки, вспоминая ее, лежащую на белоснежных простынях. Но вместе с этими воспоминаниями в голове вспыхивают картинки той ночи, когда он взял Антуанетту в жены. Когда разорвал на ней платье и бросил ее в постель, сгорая от злости и ненавидя ее всей душой. Если бы тогда он не остановился, если бы усомнился в ее словах, возможно все сложилось бы иначе. Но заглянув в ее глаза, полные ответной ненависти и отчаянных, горячих слез, он к ней не притронулся.
Прощаться с Анной он не будет, это слишком рвет сердце.
Он лишь вызывает Лангрина и отдает распоряжения относительно жены. Пишет несколько писем. Одно – Финчу, потому что мэтр пользуется доверием Анны и сумеет обезопасить ее от любых потрясений.
Закончив все дела в Вельсвене, он преспокойно уезжает, напоследок лишь бросив взгляд на окно спальни Анны, мечтая, чтобы жена хотя бы промелькнула в этом окне, но портьера была плотно задернута.
Бреаз тоже смотрит на это окно и уголок его губ нервно дергается.
– В чем дело, Алан?
–
Реиган тоже пускает коня рысью. Ворота перед его отрядом открываются, следом тянутся еще четыре группы всадников. И самыми последними, никем не замеченными, сквозь ворота проносятся два воина в темных плащах. Они не стремятся примкнуть к остальным, а дергают за поводья и правят лошадей в другую сторону. Герцог Бреаз лишь бросает на них взор и тотчас веселеет, будто его отпускают все тревожные мысли.
А Реиган больше не думает ни о чем, кроме победы над Хейденом. Он готов убить того еще раз, но уже наверняка. Признаться, Берк довольно искусный боец. Когда Уилберг бился с ним, он не знал, что Антуанетта была в него влюблена. Если бы знал, то Хейден бы точно не воскрес.
До графства Пэр император добирается за трое суток, выделив на сон всего семь часов. Он был неумолим в части требований к собственной армии, не жалел никого, включая себя. Бреаз иной раз ненавидел его за это. Но, с другой стороны, подобные изуверства всегда были оправданы – Уилберг действовал на результат.
Рассвет встречает его в седле, когда он оглядывает с вершины холма расположившуюся в низине армию. К нему уже спешат всадники во главе с Гийомом. И потом, когда Денвер сопровождает его до военного шатра, приготовленного императору, граф без устали отчитывается о ходе сражений. И о том, конечно, что они продолжают отступать, сдавая крепости, но всеми силами сдерживают ход армии генерала Берка.
Первым делом Реиган бреется и споласкивает от дорожной пыли лицо и тело. Он распоряжается отправить к Берку переговорщиков, включая Бреаза, а пока цирюльник занят его лицом, он выслушивает сколько в лагере провизии, лекарей и достаточно ли вооружения.
– Ты должен поесть и расслабиться, – говорит Гийом. – Армия Саореля будет здесь через два дня, – он и сам садиться в кресло и смотрит на молоденькую служанку, которая расставляет еду на столе. – Кстати, весьма благодарен за леди Элизабет, она скрасила мне несколько ночей перед отъездом.
За это ее отец, наверняка, Реигана будет презирать до конца жизни. Голлен аристократы. Даже превращая знатную даму в девку, нужно соблюдать приличия. Лорд Голлен предпочел бы смерть дочери, чем такое унижение.
– Уйди, – бросает Уилберг девушке, и она молча выбегает из шатра. – Мы не должны пустить Хейдена, Гийом. Я положу здесь всю армию, но не дам ему продвинуться, ты должен это знать. Если я умру, ты или Алан должны позаботиться о моей жене. Я спал с ней, она может носить моего ребенка. Я люблю эту женщину. Мале и семья Фант могут серьезно навредить ей.
Реиган впервые видит Денвера оторопелым.
– Я сделаю все, ты же знаешь, – говорит он. – Мале и весь род Фант попросту исчезнут. Тебе нельзя больше устраивать тотальную резню, Рэй. Я возьму это на себя. Перетравить всех и делов.
Уилберг впервые ощущает что-то жутковатое рядом с Гийомом. Тот без зазрения совести мог вершить такие дела, что от этого стыла кровь в жилах. На войне Денвер и вовсе зверел. Он всегда был палачом, способным жрать даже младенцев.
– Элен не трогать.