Лекарь-воин, или одна душа, два тела
Шрифт:
— Не забивай голову моей болячкой, столько лет терпел, еще потерплю. А тебе я помогу с помещением в Венеции, есть у меня небольшой пустующий особняк на окраине. Он, конечно, требует ремонта, но на первое время его тебе будет достаточно. Начнешь зарабатывать деньги — сможешь начать ремонт, ну, и мне за аренду, перепадет немного. У нас лекари за пускание крови берут по одному полновесному золотому цехину, а если ты еще что-то умеешь кроме этого, как я понял со слов татарина, то сможешь озолотиться быстро.
— Я много чего умею, и надеюсь, твои слова окажутся пророческими.
Еще пять дней стоял полнейший штиль, я думал, что мы не сдвинемся с места и через месяц. Затем задул легкий юго-восточный ветер, и «Агнесса» под всеми парусами вошла в Срединное море.
Я продолжал вести преимущественно ночной образ жизни. Днем спал в коморке, а по ночам бодрствовал. Мне очень не хватало тренировок с саблей, да и общеукрепляющих телодвижений не хватало. Не было на тартаре
Разбудили меня глухие удары в борт тартары и усилившаяся качка. Наверное, к нам приближается шторм, посетила меня мысль. В одном из разговоров Дино отметил, что осенью штормы в Срединном море — частое явление, похоже, один из них достался нам. Я вновь улегся на свою, так сказать постель, и тартара меня убаюкала.
Повторное пробуждение в сумерках было не совсем обычным. Через покрытие палубы в мою коморку стала поступать вода: значит, волны достигли такой высоты, что свободно перекатываются через палубу. Качка и удары волн усилились, а ветер завывал на все лады в снастях судна. Не нравится мне такая погода, сильно не нравится. Вдруг морской владыка решит прибрать к своим рукам наш кораблик, да вместе со мной. Плаваю я хорошо, но подручные средства не помешают, мысленно произнес я. Полностью оделся, перебросил через плечо свою медицинскую сумку, занялся поиском чего-то плавучего. Ничего, кроме толстых канатов в коморке не обнаружил, и попробуй найти что-либо в полной темноте.
Ветер уже не завывал, а ревел и пугал всех морских путешественников, находившихся на борту несчастной «Агнессы». Тартара кренилась на правый борт. Я выскочил из коморки и по трем ступенькам поднялся на палубу. Меня сразу же накрыла налетевшая на тартару волна. Если бы не держался за поручни, смыло бы за борт как бесхозный, лишний на борту предмет. На мачтах висели обрывки парусов, которые трепал настоящий ураган. Хлопанье мокрой парусины напоминали выстрелы и я невольно периодически вздрагивал от этих неожиданно громких звуков, к которым, в конце концов, привык. Волны вздымались горами то тут, то там и порой были выше мачт нашего судна. Водяная масса волновалась на всем видимом пространстве моря и выглядела устрашающе. Честно сказать, я думал, что какая-то из них будет для нас последней и чувствовал себя под воздействием обезумевшей стихии беззащитным и обреченным. Либо перевернет вверх килем, либо переломит тартару, а, может, просто одна из хищных волн с разбегу разобьет судно в щепки, которые разлетятся под воздействием ураганного ветра во все стороны, если не успеют сразу пойти на дно. И все, вот она «Агнесса» была — и нету. Все. А пассажиры… Что пассажиры могут противопоставить беснующейся стихии, кроме сохранения чувства собственного достоинства, отсутствия паники и спокойствия — если удастся. Подумалось: скорей все-таки тартару переломит, ведь она загружена зерном, а сыпучий груз при качке находится в постоянном движении. Отсюда вывод: наше судно волны могут перевернуть и сломать одновременно. Бегающие по палубе перепуганные матросы пытались справиться с вышедшими из повиновения обрывками парусов, но их усилия не приводили к положительному результату. Я своими глазами видел, как налетевшая волна сбросила в морскую пучину двух матросов. Хотел пробраться в капитанскую каюту к Дино, вместе легче бояться, и даже сделал для этого пару неуверенных шагов по скользкой палубе. Вдруг тартара содрогнулась всем корпусом, задрожала и затрещала. Обе мачты упали одновременно, тартара стала разваливаться на глазах. Волна с куском борта больно ударила меня в грудь, и унесла в бушующее ночное море. Что было сил, хватался за обломок тартары. Мне посчастливилось нащупать на нем обрывок тонкого каната. Не с первой попытки, но все же удалось привязать себя к обломку, очень надеясь, что теперь, по крайней мере ко дну пойду не сразу и получу еще один (который по счету?) шанс жить. Жаль, не могу управлять этим обломком и вынужден отдаться во власть стихии, и неизвестно куда меня она забросит. Все бы ничего, но вода холодная, я успел замерзнуть — это не жаркое лето, а осень, хоть и в относительно теплых местах.
Да уж, то 92 года относительно спокойной, без особых потрясений жизни, то сплошные катаклизмы, удары и повороты судьбы, которые в книгах называются приключениями. Сейчас, в данный момент я считаю, что кругом не приключения, а кошмар, реальный кошмар. Все же я сторонник стабильной и устроенной жизни. Хотя…хммм…как сказать, как посмотреть… По прошествии лет, подзабыв весь страх и ужас происходящих со мной событий, в безопасной обстановке, у камина, в окружении родных и близких, с коньячком и чашечкой кофе на столике, держа на коленях своих детей или даже внуков, наверное невероятно приятно рассказывать обо всех поворотах, разворотах и выкрутасах судьбы, глядя в расширенные от удивления и восторженные
Долгожданный рассвет я встретил, усиленно работая ногами — не для того, чтобы плыть (и куда вообще можно плыть в подобной ситуации, все равно, что … против ветра), а для разогрева тела. Шторм продолжал свирепствовать и стихать не планировал. Небо покрыто низкими клубящимися облаками, без единого просвета. Мне бы сейчас немного солнышка не помешало, согреться чуток. Но, все равно, хотя бы что-то стало видно. В темноте вообще жутковато находиться
Барахтался с небольшими перерывами, примерно до обеда, если судить по моим ощущениям. Оказавшись в очередной раз на гребне волны, заметил вдалеке узкую полоску суши. «Земляяяя!!!» — возопил я во всю мощь легких неожиданно для самого себя и даже слегка испугался этого сиплого, срывающегося крика. Если судить по направлению волн, то меня несет именно к этой желанной земле. Земле или Глории или как хотите, называйте эту полоску почвы — главное, твердой поверхности, по которой можно ходить, постараться организовать какой-то костерок, обсушиться. Возможно найти какую-то еду, дичь, рыбку-крабика, кузнечика-паучка, хорошенькую такую толстенькую гусеничку, ягодку-малинку или в конце концов хоть что-то кожаное с других кораблекрушений, что можно пожевать и заглушить опять поселившийся в моем пустом желудке голод, сосущий голод. Голод, пытающийся высосать из меня все человеческое… Стал понемногу подрабатывать ногами в том же направлении. Конечно, напрасная трата сил, но я так решил.
Уже в сумерках мое обессиленное тело неистовые волны выбросили на песчаный берег. Подняться смог не сразу, забыл отвязаться от обломка — мозги опять отказывались работать, как и после подлого удара булыжником по голове при атаке на крепость. Мы с берегом как бы сроднились: он стал для меня спасательной шлюпкой. Проблевался морской водой — я успел ее так нахлебаться, что мама не горюй, как говаривал один мой знакомый главный энергетик одного из предприятий — и, пошатываясь, отошел от прибоя на два десятка шагов. С меня ручьями, из рукавов и карманов, из-под пол одежды, лилась соленая вода, ноги заплетались. Больше сил не осталось, упал возле ближайшего дерева, как мешок картошки, потерял сознание, или просто уснул, не суть важно, просто сознание померкло, и все. Короче говоря, опять занавес.
Проснулся от холода. Я дрожал крупной дрожью, зубы цокали как копыта резвой лошадки по мостовой — зуб на зуб не попадал. Наверное, я от этих звуков и проснулся. Спать в мокрой одежде еще то удовольствие. Поднялся, стал искать укрытие от ветра, он все так же продолжал дуть, не ослабевая. В темноте вдобавок ко всему свалился в небольшую яму, благо на дне не было камней и острых веток. Неплохое место, ветер не задувает, а остатки какой-то травы судорожно и жадно сгреб плотнее, прижал к себе, как любимую женщину, устроил себе лежку. Чем не пятизвездочный отель «Роял Плаза»!? Хотя бы дождь не начался.
Первые лучи солнца меня разбудили и обрадовали. А жизнь, похоже, в который раз налаживается, подбодрил я себя. Она у меня, похоже, только и делает, что налаживается. Ну, когда же, когда, она у меня просто будет и все. Просто будет идти как у многих других людей, без экстремальных всплесков активности? Внимательно осмотрелся. Яма, как яма, с пологими краями, не глубокая. Трава сухая, но ее мало, я ее порядком поломал, ворочаясь. Ветер постепенно снизил силу, уже не свистит над головой. Также осмотрел себя. Деревенским дураком был давненько, воспитанником монастыря был много лет, потом учеником инопланетных врачей, казаком и воином, немного контрразведчиком, недолго рабом, все время лекарем, несколько последних дней путешественником — неудачником, хотя, может быть, у путешественников так принято — попадать куда-то, ну, натурально п-о-п-а-д-а-т-ь, может это у них и «за счастье», но мне пока не очень нравится. А сейчас я настоящий оборванец, жертва кораблекрушения. Робинзон Крузо с планеты Глория. «Ну ни хрена себе, допрыгался!!! Или доходился по морям-окиянам? Все равно: ни хрена себе, до хрена себе, сказал я себе!» — интеллектуально, по-профессорски и невесело констатировал я свое незавидное положение. Сумку с медицинским имуществом проверил в первую очередь. Слава Богу, все сохранилось в целости. Чего не скажешь о моей одежде. Кафтан и штаны превратились в жалкие обглоданные зубами волн лохмотья, башмаки вообще потерялись где-то, наверное, Нептун в них щеголяет. Ну, и все, ревизировать больше нечего, ввиду отсутствия присутствия имущества.
Ничего, зато внутри всего этого нехитрого имущества нахожусь Я, живой и почти невредимый, да к тому же, в свою очередь, внутри меня бьется жаркое молодое сердце, жаждущее жизни и подвигов, которые я ТАМ, наверху, обещал совершить во благо людям. Так тому и быть… Где-то, когда-то я эти слова уже слышал. Прости, Господи, прости грешного — это я еще не совсем в себя пришел. Вспомнил, помню и всегда помнить буду. Это забыть невозможно…
Выбрался из ямы на свет Божий, посмотрел на море. Еще было приличное волнение. Но оно было значительно меньше тех гор бушующей соленой воды, которые носили меня неизвестно где.