Лексикон
Шрифт:
– Идите спать, джентльмены, – бросил Пинкер, когда одежда их немного обсохла. – Я покараулю до полуночи.
Глаза Джека слипались, но он заставил себя подождать, когда Имеющий Зуб скроется в палатке, и наклонился к следопыту.
– Лерой, я хочу вас кое о чем попросить…
Пинкер молча смотрел на него.
– Там… В той компании, которую мы преследуем, есть… Девушка. Я хочу, чтобы она осталась в живых! – напрямик сказал Джек.
Следопыт подкинул в огонь хворосту. Мокрые прутья зашипели, словно ведро разъяренных гадюк, повалил едкий дым.
– Фальконе платит мне только за одного, мистер.
– Я дам вам ещё пятьдесят фунтов, если с ней ничего не случится! – выпалил Мюррей.
– Сто.
– Что?!
–
«Проклятый вымогатель!» – возмутился Джек; но делать было нечего…
***
– Это ведь благодаря вам я лишился всего, что имел: сначала – дирижабля, потом моего корабля… Если я заподозрю неладное – берегитесь, мистер чернокнижник! Человек, лишенный заработанного потом и кровью, становится чертовски опасен, чертовски!
– Терпение, мистер Стерлинг, всего лишь немного терпения…
Два силуэта, выхваченные из тьмы трепетным светом костров, прогуливались по периметру лагеря. Шли пятые сутки пешего пути. Болотистая равнина осталась позади, вокруг расстилались поросшие лесом холмы. Впрочем, привычное слово «лес» как-то плохо увязывалось с фантастическим ландшафтом этой земли. Шелестели на ветру раскидистые ветви гигантских папоротников; огромные, в пару обхватов хвощи тянули к небу сизые стебли, узловатые лианы плаунов прихотливо извивались на разноцветном мшистом ковре. В солнечных лучах искрились мириады спор, от них першило в горле и горела кожа век. По ночам флуоресцировали скопища грибов – бледные зонтики шляпок были размером с умывальный таз… Земля Чудовищ оправдывала своё название: за это время маленький отряд дважды подвергался нападению. Первый раз прямо на них выскочила стая быстроногих, высотой в пару ярдов тварей: мощные голенастые ноги несли тела, покрытые то ли оперением, то ли длинными чешуйками, переливающимися зеленовато-бурым – они топорщились вокруг длинных шей, создавая гротескное подобие воротников. Передние лапы, прижатые к брюху, были оснащены острыми кривыми когтями. Матросы не растерялись и дали залп; пара бестий на всём скаку ткнулась в землю, ещё одна, отвратительно вопя, забилась в агонии. Остальные кинулись прочь, совершая головокружительные прыжки через кустарник и стволы упавших деревьев. На следующий день пропал шедший в арьергарде матрос – его товарищи даже не поняли, как это случилось. Стерлинг сделался нервным и подозрительным.
Приступы дурноты преследовали Ласку всё чаще. Девушка, как и все, несла на спине поклажу; правда, её ранец был много легче, чем у прочих – Потап, не слушая возражений, ополовинил груз, взвалив дополнительную тяжесть себе на плечи. Ласка была благодарна ему, но к этому чувству примешивалась горькая обида – ведь Лев, Лёва, человек, чьего ребёнка носила она под сердцем, даже не подумал предложить свою помощь. «Похоже, я окончательно стала для него такой же, как и все прочие… Вещью, которую можно использовать, а потом выкинуть за ненадобностью!» Она много размышляла о последнем их разговоре – и чем дальше, тем более зловещим представлялось ей оставшееся несказанным. Если история Осокина о его пребывании в монастыре, все эти невероятные и жуткие вещи – всего лишь выдумка, то какова же тогда правда? И эта последняя фраза, «то, что ты видишь – картинки просто»… Что он хотел этим сказать? В воображении Ласки теснились мрачные образы: в них мир представал совсем иным – словно немыслимых, невозможных размеров машина, шестеренки и поршни которой заставляли двигаться фигурки из раскрашенной жести...
Из палатки, где размещалась электрическая машина, вышел О'Рейли.
– Эй, «стим», ужин готов! Я раскочегарил эту штуковину…
«Стим бойз» потянулись на подзарядку. Караульные-люди встрепенулись, покрепче сжали оружие: в отсутствие призраков следовало быть особенно бдительными.
– На что оно похоже – то место? – спросил вдруг Стерлинг.
– То, куда мы идём?
– Послушать вас, они были всемогущими, как сам Господь! – усмехнулся Стерлинг.
– Именно так. Полагаю, для этих созданий мир был совсем иным… Пластичным, словно глина. И они лепили его, сообразуясь со своими капризами. Незыблемость пространства и времени, которую мы воспринимаем как данность, для них просто не существовала.
– Гм… И что же с ними произошло, с этими полубогами?
– Кто знает… – Осокин вздохнул. – Может, они деградировали, растеряли свои умения и знания. Может, мы с вами – далекие потомки этих титанов… А может, им наскучила наша планета, и они ушли искать другие, отправились в бесконечное путешествие меж звёзд… Или, скажем – затеяли грандиозный эксперимент, затаились, сделались неотличимыми от вод и ветров… И теперь внимательно наблюдают за развитием человечества, фиксируя каждый наш шаг, отчего бы нет? Мы ведь даже не знаем – были они людьми или чем-то иным, вовсе непохожим на нас…
Стерлинг неловко хмыкнул.
– Я парень простой, мистер Озорник; простой и практичный… Эти ваши измышления для меня тёмный лес! Я просто хочу заиметь своё маленькое государство – и быть уверенным, что до него не дотянутся длинные лапы Альбиона! Пока же мы пропускаем удар за ударом, харкаем кровью и вообще, чудом стоим на ногах!
– Но всё-таки не падаем, верно? Держим удар, а это главное. Немного терпения, Вилли – и я заставлю весь мир плясать под нашу дудку!
***
Следопыт в очередной раз провёл оселком по кромке лезвия. Глаза пленника неотрывно следили за его методичными движениями: одним из неоспоримых достоинств Пинкера было умение полностью завладевать вниманием собеседника.
– Значит, пули этих призраков не берут… – следопыт опробовал остроту ножа, проведя им по предплечью. Лезвие с тихим хрустом сбривало седые волоски. Удовлетворенно хмыкнув, Пинкер принялся небрежно поигрывать клинком – здоровенный кованый тесак порхал в его руках, словно сделанный из папье-маше.
– Нет, сэр, не берут – только ручные бомбы, да и то надо ухитриться повредить им сердце! – плененный матрос предпочитал отвечать на вопросы Пинкера быстро и по существу: ловкость, с который тот умыкнул его из-под носа у товарищей, произвела на бедолагу незабываемое впечатление. Теперь он полностью зависел от своих похитителей: деваться всё равно было некуда, даже если бы его развязали и отпустили на все четыре стороны. Путешествовать по Земле Чудовищ в одиночку мог лишь безумец – или уникум вроде Лероя Пинкера.
– Ты говоришь, среди них есть грендель? – неожиданно подал голос Имеющий Зуб.
– Кто?!
– Медведь – из тех, что умеют разговаривать, будто люди, – уточнил неандерталец.
– Да, сэр, есть, он пришел вместе с чародеем и его девкой… Вроде как охраняет её.
– О, так наш Инкогнито путешествует в компании дамы… Интересно… – задумчиво пробормотал Сильвио.
Джек почувствовал, что щеки его начинают предательски гореть.
– Почему ты назвал этого московитского зверя гренделем? – обратился он к неандертальцу, стремясь отвлечь внимание наставника.
Имеющий Зуб долго молчал; молодой человек решил было, что тот проигнорировал его вопрос, но неандерталец всё же ответил:
– Так кличут подобных тварей в краях, откуда я родом.
– Там тоже обитают разумные медведи? Надо же, не знал…
– Ты сказал «твари». Похоже, вы их недолюбливаете, а? – поинтересовался Фальконе. Имеющий Зуб одарил его тяжелым взглядом.
– Ага. Вроде того.
Тон, которым это было сказано, вовсе не располагал к продолжению беседы, но Сильвио как ни в чем ни бывало спросил: