Ленин и мы. Разоблачение мифов
Шрифт:
Это уже зависит от нас, от нашей политической позиции, от нашей верности традициям отцов, от нашей совести.
Глава 4
Ленин и современная Европа
Мой друг по переписке – французская социалистка из Бордо, рассказала мне о подозрительном молчании левой прессы современной Европы в 150-летний юбилей Владимира Ильича Ленина. Меня этот факт огорчил, но не удивил. Я сразу вспомнил, что в 2018 году Европа с размахом праздновала двухсотлетний юбилей Карла Маркса. Не только левые газеты и сайты, но и представители правого истэблишмента не постеснялись выразить почтение основоположнику исторического материализма и научного коммунизма. В южнонемецком Трире, родном городе Маркса, на торжествах выступил не кто иной, как
Впрочем, дело не только в этом. Все горькие десятилетия лондонского изгнания Маркс с нетерпением ждал начала европейской, западной коммунистической революции. Первые всполохи революционного пожара ему чудились и в гражданской войне в США, и в восстании парижских коммунаров… Но история так и не вняла ожиданиям Маркса, который ещё в юношеских стихах признавался:
Не могу я жить без боя И без бури – в полусне…Ему так и не суждено было войти в правительство всеевропейской пролетарской республики, а его другу Энгельсу, которого близкие в шутку наградили кличкой Генерал, так и не суждено было стать настоящим генералом революционной армии. Случись бы такое – Маркс и Энгельс были бы счастливы, но зато Жан Клод Юнкер ни за что бы не стал превозносить научные таланты Маркса. Такие, как Юнкер, занялись бы псевдогуманистической демагогией по поводу «красного террора» и «слезинки ребёнка»…
Должность диктатора пролетарской республики, главы революционных армий досталась русскому ученику Маркса – Владимиру Ленину, который родился в далёком городе на Волге в том самом году, когда возникла русская секция Интернационала и Маркс согласился стать её представителем в лондонском Генеральном Совете…
Сегодняшние европейские левые не устают поносить Ленина. Видимо, за то, что он осмелился не только говорить о социализме – поговорить о социализме мы любим все! – но попытался начать строить социализм, когда история предоставила для этого возможность, обрушив трёхсотлетную империю Романовых. Были ли русские условия пригодны для этого? – с сомнением вопрошают сегодня высоколобые левые интеллектуалы-реформисты. Тот же самый вопрос задавали Ленину их предшественники – русские меньшевики. Ленин, как известно, отвечал им вольным переводом фразы Наполеона Бонапарта: «On engage et puis… on voit» – «Сначала надо ввязаться в серьёзный бой, а там уже видно будет!»
Вероятно, филистеры от социализма на месте Ленина махнули бы рукой, не стали бы пытаться возглавить революционное движение, противостоять иностранным интервентам и отечественным контрреволюционерам (а Советская республика возникла бы в любом случае, вспомним, лозунг «Всю власть Советам!» выдвинули летом 1917 ещё анархисты, и против неё двинулись бы все силы реакции). «А вдруг что-нибудь пойдёт не так, не в соответствии со схемой гениальных немецких титанов коммунизма?» – сомневались бы они. Ленин в своей полемической статье, направленной против меньшевика Суханова, издевался над таким тупым доктринёрством, достойным терзаний буриданова осла. По Ленину, если ты веришь в идеал социализма, ты должен во что бы то ни стало так или иначе стараться воплотить его в жизнь, иначе какой ты социалист? Если ты выступаешь за народ, ты должен поддержать этот народ, если он, отчаявшись, вышел на улицы, а не умно рассуждать о незрелости экономического базиса! Вождь русской революции так писал в этой статье: «Что, если полная безвыходность положения, удесятеряя тем силы рабочих и крестьян, открывала нам возможность иного перехода к созданию основных посылок цивилизации, чем во всех остальных западноевропейских государствах?» Ленин не мог иначе. Ленин был человеком действия, спрессованной и персонифицированной энергией многомиллионных масс, уставших от невыносимой жизни.
Конечно, Ленину в условиях хаоса гражданской войны приходилось отдавать жестокие приказы о расстрелах, о конфискации имущества, о запретах газет, приказы, которые и самому ему не очень нравились. По этому поводу Ленин любил повторять другую фразу: «Революции не делаются в белых перчатках!» И в этой его позиции, пожалуй, было больше нравственной силы, чем в чистоплюйском псевдогуманизме его критиков. Вспомним, кто противостоял Ленину? Белые офицеры – националисты, антисемиты, люди правых и ультраправых
Что ждало бы Россию, если бы Ленин самоустранился, заявив: «Россия не готова для социализма, и я не хочу крови соотечественников»? Русский Холокост, массовые репрессии против миллионов сторонников Советской власти, белые концлагеря… Россия была бы лишена всех социальных завоеваний сталинизма, но вкусила бы сполна такой же, если не больший белогвардейский террор…
Так что более жестоко и антигуманно: идти за светлый идеал на насилие и жертвы или своим бездействием позволить своим врагам поступить ещё более жестоко и антигуманно?
Но вернёмся к делам европейским. Как бы там ни было в России столетней давности, зачем нужен Ленин сегодняшней Европе? – может спросить современный европейский интеллектуал. Ответ на этот вопрос – в работах Ленина.
Какие вопросы сегодня интересуют европейскую общественность? Прежде всего – судьба европейского общего дома, Евросоюза, Брекзит, рост националистических настроений, успехи правого популизма… Пандемия коронавируса только обострила проблемы «европейского дома», начался ещё больший разлад, национальные правительства обижаются на Брюссель. До этого схожие обиды высказывались во время «миграционного кризиса» середины десятых. Любая более или менее серьёзная проблема испытывает на прочность структуры Евросоюза, и недавний побег из «единой Европы» Великобритании показывает, что прочность эта не так уж и велика.
Но ведь схожие тенденции возникли не вчера и даже не позавчера. Идея общеевропейской федерации или конфедерации была популярна ещё в эпоху Ленина и даже задолго до неё. Только тогда эту федерацию называли не Евросоюз, а Соединённые Штаты Европы. Само это название придумал великий французский поэт и писатель Виктор Гюго, который мечтал о том, чтобы «Соединённые штаты Европы протянули Соединённым штатам Америки руку для дружеского рукопожатия». Вдохновлённые Гюго сторонники объединения Европы взялись за дело всерьёз и даже дошли до юридических аспектов этого проекта, но помешала франко-прусская война 1870 года. Новый всплеск активности сторонников СШЕ пришёлся на начало ХХ века. Тогда идея СШЕ объединила таких, казалось бы, далёких друг от друга политиков, как лидеры Второго Интернационала и германский император Вильгельм. Но общеевропейское единство разрушила новая война – Первая мировая.
Именно Владимир Ленин в своей работе 1915 года «О лозунге Соединённые Штаты Европы» объяснил эту «прочную нестабильность» панъевропейских связей, которую мы наблюдаем до сих пор. «Соединённые Штаты Европы, при капитализме, равняются соглашению о дележе колоний… – пишет Ленин. – Но при капитализме невозможна иная основа, иной принцип дележа, кроме силы… Проповедовать “справедливый” раздел дохода на такой базе есть… тупоумие мещанина». Действительно, экономика капитализма развивается хаотично, неуправляемо, капиталисты одних европейских стран богатеют, других – беднеют. Желая увеличить доходы и нанести ущерб конкурентам, они натравливают свои государства на другие государства. «Чтобы проверить действительную силу капиталистического государства, нет и быть не может иного средства, кроме войны, – продолжает Ленин и объясняет, почему вспыхнула война между странами Европы. – Война не есть противоречие основам частной собственности, а прямое и неизбежное развитие этих основ. …При капитализме невозможны иные средства восстановления, время от времени, нарушенного равновесия, как кризисы в промышленности, войны в политике».
Итак, мысль Ленина понятна: пока существует частная собственность на средства производства, пока существует капиталистический рынок, пока Европой правит дух наживы, а не дух разума, ни о каком стабильном, прочном, долговременном единстве европейских государств не может быть и речи. Капиталисты ради прибыли не остановятся ни перед чем – даже перед развязыванием войны. Объединение Европы при капитализме возможно лишь на отрицательных основаниях – против кого-либо и лишь на время, пока этот кто-либо представляет опасность. Ленин пишет: «Конечно, возможны временные соглашения между капиталистами и между державами. В этом смысле возможны и Соединённые Штаты Европы, как соглашение европейских капиталистов… о чем? Только о том, как бы сообща давить социализм в Европе (курсив мой. – Р. В.), сообща охранять награбленные колонии».