Ленин и мы. Разоблачение мифов
Шрифт:
Зажиточные землевладельцы-крестьяне, а также средние слои деревни вкупе с городскими средними слоями: служащими, торговцами, ремесленниками – и составили социальную базу фашизма. Это признают практически все его исследователи: как марксистские, вроде современного историка А. Галкина, так и либеральные, как тот же Б. Мур. Более того, это хорошо понимали сами фашисты: французский поклонник Муссолини К. Эймар писал: «Фашизм – это… восстание среднего класса против национального распада».
Отсюда видно, что послужило той «железнодорожной стрелкой», которая перенаправила локомотив российского общества начала ХХ века в сторону победы большевистской революции. Конечно, это была неудача реформы П. А. Столыпина.
Как известно, целью столыпинской реформы было разрушение крестьянской общины и создание прослойки крестьян-фермеров, которые стали бы опорой царского режима (в отличие от общинников, которые выказали свою склонность к бунтам ещё во время аграрных волнений 1902–1903 годов, а затем и в революцию 1905
А что было бы, если бы реформа удалась и кулацкий слой в российской деревне оказался бы крепким и жизнеспособным, а главное – многочисленным? Те, кто в наши дни создаёт с поощрения властей культ П. А. Столыпина, обычно отвечают известной фразой самого реформатора, брошенной им в адрес революционеров: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия». Вот только мало кому приходит в голову, что эта «Великая Россия» была бы фашистской.
Не секрет, что Столыпин брал за образец путь «прусского капитализма». Как уже говорилось, он хотел создать в русской деревне класс «крепких хозяев», буржуа из народа (союзников таких же городских «хозяйчиков» – лавочников), которые остановили бы лавину крестьянской и городской, «интеллигентской» революции. В Германии (а также в Италии, Испании и других странах периферии капитализма) так все и сложилось: к началу 1930-х в немецкой деревне окончательно господствовали кулак и середняк (напомню, доля кулацких и середняцких хозяйств составляла 35 % от общего числа, а бедняцких – 25 %). В городе тоже преобладали средние слои (служащие, ремесленники, торговцы), настроенные, скорее, консервативно. Именно поэтому коммунистической революции родине Маркса и Энгельса удалось избежать. Однако теперь, глядя из XXI века, мы знаем, что принесли Германии эти «крепкие хозяева». В 1933 году они в массовом порядке проголосовали за Адольфа Гитлера.
Можно не сомневаться, что, если бы Столыпин добился своей цели, схожая судьбы ждала бы и Россию. Объективно эта реформа готовила социальную базу русского фашизма. Современники, кстати, интуитивно понимали это. Не случайно известный политик-черносотенец Василий Шульгин с гордостью называл Столыпина «предтечей Муссолини». Он писал: «Освободительное движение 1905 года ещё и потому не разыгралось в революцию, которая наступила двенадцать лет спустя, что вырождение русского правящего класса тогда не подвинулось ещё так далеко. В нем нашлись ещё живые силы, сумевшие использовать народное патриотическое движение, то есть "низовую контрреволюцию”, до организованного отпора разрушителям и поджигателям России. В частности, нашёлся Столыпин – предтеча Муссолини».
Шульгин имел в виду, что Столыпин, как и Муссолини, выступил как лидер контрреволюции, но фраза эта гораздо глубже и содержательней. Ведь, как я уже показал, Столыпин, может, сам того не желая (поскольку по своим взглядам он был умеренным либералом-государственником), готовил почву для политического движения и строя, подобного итальянскому фашизму или немецкому национал-социализму.
А кто сыграл бы роль самого русского Муссолини, а то и русского Гитлера? Это можно попытаться угадать по эволюции русской белогвардейской эмиграции.
Если в старшем поколении эмигрантов ещё немало было деятелей с либеральным мировоззрением (Милюков, Набоков, Керенский) и сочувствовавших им, то среди эмигрантской молодёжи («евразийцы», «младороссы», «национал-максималисты») мы видим уже остро критическое отношение к «идеалам 1789 года» и явный интерес к итальянскому фашизму, впрочем, вкупе пока ещё с критикой его примитивного национализма и этатизма. Представители же второго поколения эмигрантов или близки к фашистам и нацистам до неразличимости (как «нацмальчики», будущие «энтээсовцы»), или прямо объявляют себя русскими фашистами и национал-социалистами (как Константин Родзаевский).
Так что если бы России было отведено 20 лет, о которых мечтал Столыпин, то аккурат к 1926 году какой-нибудь Казембек организовал бы поход младороссов на Петербург, который бы закончился дуумвиратом Главы (как официально именовался вождь партии младороссов) и императора Михаила Второго, или просто и цивилизованно председатель Всероссийской фашистской партии Родзаевский победил бы на выборах в Думу.
Впрочем, даже неудача реформы Столыпина полностью не закрывала России фашистский путь развития. Не появись на сцене истории Ленин и большевики, крестьянская революция захлебнулась бы, не обретя руководство в лице городской, сильной, организованной партии. И тогда к власти пришла бы единственная дееспособная в период гражданской войны небольшевистская сила – конечно, имеются в виду белые военные диктаторы вроде Колчака и Врангеля. Трансформация их самих либо фигур из их ближайшего окружения в русских фашистов была бы лишь делом времени. Вспомним, что политическим
Если бы лавина крестьянского восстания 1917 года захлебнулась, большевистская революция в городах была бы подавлена (в 1905–1906 годах так и произошло), и эти, и подобные им лица непременно вошли бы в круги высших руководителей постреволюционной России…
Коммунисты провели в России успешную модернизацию, приняв страну с сохой и оставив её с современной промышленностью, космическими кораблями и атомным оружием. Фашисты – лично я в этом ничуть не сомневаюсь – привели бы Россию к краху. Россия, в отличие от Италии, Испании, Японии – многонациональная страна. Фашистская идеология построена на доведённом до крайней степени национальном эгоизме, и для многонациональной страны такая идеология, очевидно, крайне опасна. В Германии в начале 1930-х годов жили около пятьсот тысяч евреев (из почти шестидесяти шести миллионов граждан Германии). Превращение немецкого нацизма в государственную идеологию, определяющую политику государства, привело к разнообразным формам дискриминации евреев, а затем и к катастрофе Холокоста. В Российской империи к 1914 году проживало лишь 73,3 % славян (из них русских или, как тогда их называли, великороссов – 44,6 %). Понятно, что русский национализм был не той идеологией, которая могла спаять воедино столь лоскутное в этническом отношении пространство. Скорее наоборот, гражданская война показала, что именно идеология русского национализма, даже в его либеральном, умеренном варианте, которая была взята на вооружение белыми правительствами, отпугнула от белых – украинцев, народы Кавказа и татар с башкирами. Яркий пример – Башкирское войско, которое первоначально воевало на стороне Колчака, но, когда верховный правитель твердо заявил, что никаким национальным автономиям после победы над большевиками не бывать, башкиры почти в полном составе перешли на сторону красных; ведь Ленин обещал подписать с лидерами башкир договор о создании БАССР – и обещание своё сдержал.
Думаю, вполне очевидно, что победа русского фашизма сделала бы распад страны лишь вопросом времени. Центральное правительство в лучшем случае удержало бы территорию этнографической Великороссии и Сибири (удержание Дальнего Востока при наличии сильной Японии было проблематичным). А ведь и такая Россия также заселена далеко не одними русскими, что сделало бы заметно уменьшившееся российское государство тоже крайне нестабильным.
Особого внимания заслуживает положение с «еврейским вопросом» при таком развитии событий. Протофашистские русские организации вроде разных вариаций черносотенцев, как известно, были крайними антисемитами. На совести белых армий – также многочисленные еврейские погромы. Причём речь не о стихийных действиях низших чинов, как иногда пытаются доказать. Идеологи белого движения тоже были далеко не юдофилами. Самый известный философ «белой идеи» Иван Ильин в своей статье «Национал-социализм. Новый дух», написанной в 1933 году, сразу после прихода Гитлера к власти, зная о начавшейся дискриминации и травле евреев Германии и о возмущении этим за границей, защищал гитлеровцев: «Европа не понимает национал-социалистического движения. Не понимает и боится… Нам, находящимся в самом котле событий, видящим все своими глазами, подверженным всем новым распоряжениям и законам, становится нравственно невозможным молчать. Надо говорить; и говорить правду… Мы советуем не верить пропаганде, трубящей о здешних "зверствах?… Что сделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе…» Несколькими строками ниже Ильин прямо поддерживает Гитлера в его преследовании евреев: «…я категорически отказываюсь расценивать события последних трёх месяцев в Германии с точки зрения немецких евреев, урезанных в их публичной правоспособности, в связи с этим пострадавших материально или даже покинувших страну. Я понимаю их душевное состояние; но не могу превратить его в критерий добра и зла, особенно при оценке и изучении таких явлений мирового значения, как германский национал-социализм. Да и странно было бы; если бы немецкие евреи ждали от нас этого. Ведь коммунисты лишили нас не некоторых, а всех и всяческих прав в России; страна была завоёвана, порабощена и разграблена…»
Из этих слов главного идеолога белых ясно видно, что стало бы с российскими евреями, если бы в гражданской войне победили белые армии. Как минимум официальное установленное государством объявление неграждами, запрет на профессии, прозябание в гетто. А вероятнее всего, многочисленные погромы и беззаконные расправы, массовые аресты, помещение в концлагеря и расстрелы по обвинению в участии в революционной деятельности. Холокост, который лёг позорным пятном на немецкий народ, на десятилетие раньше совершился бы в России и на веки вечные опозорил бы не только немцев, но и русских. Гитлер и его камарилья несомненно были бы в этом случае при «решении еврейского вопроса» учениками Ильина, Слащева и Родзиевского.