Ленинград. Дневники военных лет. Книга 2
Шрифт:
(Дискуссия о национал-социализме, о германском милитаризме и т. д. Немецкий генерал упорен.)
10 часов 15 минут.
Огромная усталость.
Звонок. Советское правительство дает окончательный ответ: капитуляция общая или капитуляция Берлина. В случае отказа — в 10 часов 15 минут мы начинаем новую артиллерийскую обработку города.
Духанов (генерал-лейтенант). Команду я дам.
Кребс. Я не имею полномочий. Надо воевать дальше, и кончится это все страшно. Капитуляция Берлина — тоже невозможна: Геббельс не может дать согласия
(Звонок… Сообщают, что посланный генералом полковник попал под обстрел и не может перейти фронт.)
Кребс. Это большое несчастье. Могу ли я говорить с переводчиком? Я же просил сделать паузу.
Чуйков. Мы не стреляем, — немцы стреляют.
Соколовский. Мы не пойдем на перемирие и на сепаратные переговоры. Почему Геббельс сам не может принять решение?
Кребс (снова и снова). Если мы объявим полную капитуляцию Берлина, то все поймут, что фюрер погиб. А мы хотим сначала создать правительство и сделать все организованно.
Соколовский. Пусть Геббельс объявит…
Кребс (перебивая). Но Дениц беспартийный. Легче решать ему. Пусть он и капитулирует, чтоб не нести напрасных жертв.
Соколовский. Капитулируйте и объявите о новом правительстве. Мы вам дадим для этого рации в Берлине. Вы свяжитесь и с правительством союзников.
Кребс. Да, Геббельсу, пожалуй, придется на это решиться. Может быть, можно мне поехать к нему?
Соколовский. Зачем? Там артиллерийский обстрел. Сейчас вернется переводчик и все объяснит.
Кребс. Мне все равно, я могу ехать и могу остаться.
Соколовский. Мы говорим вам все напрямую.
Кребс. Я понимаю, все совершенно ясно: мы с Геббельсом могли бы объявить капитуляцию Берлина, а общую — с Деницем.
Соколовский. У вас положение безвыходное: даже нет связи между Геббельсом и Деницем. А после капитуляции Берлина мы дадим самолет или машину и радиосвязь.
Кребс. Мы не будем арестованы? Все военные, которые будут руководить капитуляцией, не будут арестованы? Или мы будем считаться пленными?
Соколовский. Мы не знаем, каковы будут решения союзных правительств.
Кребс. Я снова повторяю свой вопрос: что нас ждет после капитуляции?
Соколовский. Подайте после капитуляции письменное заявление Объединенным нациям. Оно будет рассмотрено, и вам ответят.
Кребс. На юридической основе?
Соколовский. Мы гарантируем членам нового временного правительства право снестись с союзными правительствами — совершенно официально. Решение примут три союзных правительства и, повторяю, вам сообщат…
(Кребс несколько нервничает.)
Кребс. Мне надо узнать, что думает доктор Геббельс. Надо сказать ему о варианте капитуляции Берлина.
Соколовский. Выступите перед тремя союзными державами. Так как Гитлер умер, у вас все полномочия.
Кребс. Когда мы получим связь?
(Кребс нервничает. Началась наша артиллерийская подготовка… Пролетели самолеты. Вернулся переводчик.)
Переводчик. Когда мы шли, я кричал: «Не стрелять! Мы парламентеры!» Подняли руки. Немцы мне не ответили. Русский майор тянул проволоку для связи. На углу Принц-Альбертштрассе он был обстрелян с немецкой стороны, может быть, с другого участка — правее. Я кричал им, потом пошел с кабелем. Майор был ранен в голову. Полковник шел позади. Потом он снял шинель и оружие и пошел с белым флагом вперед. Он шел под обстрелом
Кребс. Вернитесь и обеспечьте переход полковника обратно. Все установлено по карте. Кто стрелял?
Переводчик. Должно быть, немецкий снайпер. Русский майор, очевидно, умрет. Жаль.
(Они сожалеют, но все-таки немцы стреляли. Смотрим по карте на Принц-Альбертштрассе.)
Переводчик. Тут отель «Эксцельсиор». Тут мы кричали. Тут стрелял снайпер. Русские не стреляли по всему участку.
(Генерал отмечает по карте все три квартала. Телефонный звонок из нашего батальона: немецкий полковник перешел к немцам, но связи пока нет.)
Чуйков (переводчику). Идите.
Переводчик. Прошу мегафон и белый флаг.
Чуйков. Будут даны.
(Переводчик четко повернулся, руку вверх, поклон нам, уходит… Молчание. Ждем. Пожарский вызывает Кущина.)
Пожарский. На участке 35-м от озера и до Зоологического сада, на первой и второй улицах и до Фридрихштрассе — огня не вести: пойдут парламентеры.
Кребс. Первое мая — у вас большой праздник.
Чуйков. Как же нам не праздновать сегодня — конец войны, и русские в Берлине.
Кребс. В 1941 году я был в Москве. Имел честь быть заместителем военного атташе. Я стоял на трибуне, правее мавзолея. Я бывал и у Жукова. Он тогда был начальником Генерального штаба. Вероятно, он меня помнит.
Пошли завтракать… Холодная комната, все чинно. Коньяк, закуски.
Чуйкова вызывает маршал Жуков.
Входит член Военного совета:
— Наши условия: не только капитуляция берлинского гарнизона, но и всех частей.
Я опять в зале. Опять идут переговоры. Генерал Кребс просит точно записать все пункты капитуляции, предъявленные советским командованием. Он сейчас говорит со своим командованием (дали связь), сообщает особый пункт: по радио будет объявлено о предательстве Гиммлера. Геббельс ответил, что требует возвращения генерала Кребса и тогда лично все с ним обсудит. Мы даем согласие.
Кребс (вслух читает свою запись наших условий).
1. Капитуляция Берлина.
2. Всем капитулирующим сдать оружие.
3. Офицерам и солдатам на общем основании сохраняется жизнь.
4. Раненым обеспечивается помощь.
5. Предоставляется возможность переговоров с союзниками по радио.
Чуйков (возвращается после телефонного разговора). Вашему правительству будет дана возможность сообщить о том, что Гитлер умер, что Гиммлер изменник, и заявить трем правительствам — СССР, США и Англии — о полной капитуляции. Мы таким образом частично удовлетворим и вашу просьбу. Будем ли мы помогать вам в создании правительства? Нет! Но даем вам право сообщить список лиц, которых вы не хотите видеть в качестве военнопленных. Мы даем вам право после капитуляции сделать заявление Объединенным нациям. От них зависит дальнейшая судьба вашего правительства.