Леонид Агутин. Авторизованная биография
Шрифт:
Глава первая
В Нескучном саду
«Хорошенький!» Пропажа… Топает малыш • Встреча с прошлым
В погожее раннее летнее утро 16 июля 1968 года в московском родильном доме при Первой градской больнице я родила сына весом 4 кг 50 г и ростом 52 см.
– Лёнечка, – прошептала я, когда мне, ослабленной, но счастливой, показали сына.
– Ишь ты, прямо с именем родился, – добродушно
А мы с мужем действительно так хотели сына, что имя обговорили заранее: Леонид – в честь деда, моего отца. Фамилия же Лёне досталась папина – Агутин (по словарю Владимира Даля, агути – южноамериканский золотистый заяц, агу – вызов младенца на улыбку).
Когда в роддом позвонила моя мама, чтобы узнать, как обстоят дела, медсестра, показывавшая мне сына, так и сказала ей, что родился именно Лёня.
Ошеломленная и обрадованная, мама поспешила передать эту радостную новость моему мужу, который всю ночь дежурил у телефона, но не сумел первым услышать о рождении сына лишь потому, что под утро от усталости и напряжения уснул.
Как было заведено в роддоме, кормить новорожденных нянечка приносила, держа на руках сразу двоих младенцев, а моего принесла одного:
– Тяжел больно, видно, умным будет, – сказала она, а затем, наклонившись ко мне, тихонько, чтобы не обидеть других женщин, добавила, отдавая драгоценный сверточек: – Хорошенький!
Жили мы тогда на Ленинском проспекте около площади Гагарина, в семиэтажном кирпичном доме № 24, на последнем этаже, в огромной трехкомнатной коммунальной квартире. Мы вместе с мамой, которую все ласково называли «бабуля», занимали одну комнату, а две другие – молодая семья с ребенком и мой родной брат с женой и дочерью.
В нашей комнате, сколько я себя помню, всегда было уютно и чисто – бабуля любила порядок и постоянно следила за этим. Круглый стол всегда был накрыт шелковой скатертью, и в любое время года на нем стояла ваза с цветами. Белоснежные накрахмаленные занавески на окне дышали свежестью.
А какой у нас был пол! Паркет из натурального бука красно-желтого цвета, красиво выложенный елочкой и сверкающий, как зеркало. Один раз в неделю мама намазывала его мастикой, и мы с братом старательно натирали его.
Когда еще была жива моя бабушка, мамина мама, она сшила из старой шинели тапочки и подарила их мне:
– Катайся, внученька, в них, как на коньках.
И я с удовольствием это делала. Моя забава вскоре понравилась брату Вадиму, и он потребовал себе такие же тапочки. Мы весело катались на «катке», выполняя нужную работу. Мама хвалила нас, делая вид, что не замечает огрехов, а потом потихонечку дотирала нетронутые углы.
Наша бабуля была сама опрятность. Одевалась скромно, но со вкусом. И даже дома ходила с легким макияжем и в платьях с белыми кружевными воротничками.
Она много лет проработала заведующей библиотекой
Несомненно, другим особенным предметом нашей обстановки был большой черный рояль. Мама купила его сразу после войны, выкроив из своего более чем скромного бюджета нужную сумму: уж очень она хотела, чтобы я занималась музыкой. Иногда, вечерами мама сама садилась за инструмент помузицировать, и тогда всем нам становилось светло, уютно и радостно.
Потом этот рояль послужил и моему мужу Николаю Петровичу, который окончил вокальный факультет Музыкального училища им. Гнесиных. Он тогда работал в Москонцерте, хорошо разбирался в эстрадной музыке, и сам сочинял, как мне казалось, неплохие песни.
Вскоре после нашего переезда в новую квартиру, о чем еще речь впереди, последовал размен комнатами в коммуналке: мама заняла маленькую, а семья брата – большую. Роялю места не осталось, и с ним пришлось расстаться. Бабуля плакала, как будто теряла близкого человека. Но продавать рояль не захотела и подарила местному детскому клубу.
Окно нашей комнаты выходило в маленький скверик между домами, который, однако, не спасал нас от шума проспекта. Впрочем, никто и не обращал на это внимания. Привыкли. Мы засыпали и просыпались под гул машин.
Сюда нас и привез из роддома мой муж. Бабуля, услышав наши шаги в общем коридоре коммуналки, торжественно распахнула двери комнаты. Я сразу заметила изменения, которые произошли за время моего отсутствия. Рядом с нашей тахтой стояла маленькая детская кроватка для Лёни. А на тумбочке лежали аккуратные стопочки отутюженных пеленок и распашонок. Около двери красовалась новая синяя коляска. Обо всем этом позаботился муж, чему я сильно обрадовалась, ведь достать в то время необходимые вещи было непросто.
Когда я появилась во дворе, все сразу поняли, что родился мальчик, и подходили посмотреть, на кого он похож. Определить было трудно. Кто говорил, что на папу, кто – на маму.
Потом стало ясно, что Лёня как две капли воды похож на деда, чье имя он носит. Дед был красивый, благородный и умный человек. (Он погиб в 1942 году… но об этом позже.) Также с годами сын все больше становится похожим на отца…
Прелесть нашего дома состояла в том, что он находился рядом с Нескучным садом, вернее, прямо на его территории. Когда-то, говорят, это был дремучий лес.