Лерой. Обещаю забыть
Шрифт:
— Он спас меня, пап. Почему ты ничего не видишь вокруг себя? Почему веришь ей, — тыкаю пальцем в сторону мачехи, встречая в её глазах довольный огонёк превосходства. Ну, конечно, у неё была целая ночь, чтобы промыть старику мозги. — Не мне… — шепчу тихо-тихо, понимая, что проиграла. Их двое, я — одна.
— Налицо факты, Арина, только и всего! И они против Лероя! Или ты считаешь нормальным его неуёмное желание распускать руки?
— Пап, посмотри записи с камер. Спроси других охранников. Ты сам всё поймёшь...
— Одна шайка-лейка! — усмехается
— Дорогой, расскажи ей! Расскажи всё об этом негодяе! – подливает масла в огонь Снежанна.— Твоя дочь вправе знать, как мы все ошибались насчёт Амирова.
— Что ещё? — заламывая пальцы рук, продолжаю смотреть на отца, но тот отмахивается от меня, как от назойливой мухи, не считая нужным мне что-то объяснять.
— Твой ненаглядный Лерой недавно стрелял в человека! Представляешь? — не в силах удержать свой яд при себе, сообщает Снежана.
Вижу, что ей доставляет неимоверное удовольствие очернять Амирова, вот только не верю ни единому её слову!
— Бред! — шиплю в ответ, словно загнанная в угол дикая кошка. — Я не верю! Ты врёшь!
— Вру? — истерично хохочет мачеха, напрочь позабыв о скулящем на диване сыне. — А ты у Макеева спроси! Это Павел раскопал, а затем раскрыл нам глаза на это чудовище! Амиров не человек! Он бездушный монстр!
— Замолчи! — ору навзрыд. Лерой не такой. Он не может быть таким!
— Рина, хватит! — требует отец. — Снежана не врёт. Весной Амиров стрелял в гражданина Германии, некого Маркуса Шефера, и чудом того не убил. Лерою несказанно повезло, что этот немец забрал заявление, иначе...
Отец разводит руки в сторону, показывая, как утомил его весь этот балаган, а потом хватает свои вещи и спешит к выходу.
— У меня важная сделка с утра! Я опаздываю! Несколько дней из дома ни ногой. Макеев обещал помочь с новой охраной, но на всё требуется время,— бурчит он по пути, но замирает у самой двери и оборачивается ко мне. — Кстати, поздравляю с помолвкой, дочь. Паша уже обрадовал. Хотя бы одно умное и взрослое решение с твоей стороны.
А затем закрывает за собой дверь, оставляя меня наедине с этими безжалостными монстрами.
Ад — он не где-то, он начинается прямо здесь: за закрытыми дверями родного дома.
Смотрю на закрытую за отцом дверь, ощущая, как бешено колотится сердце. Мысленно готовлюсь к очередному удару, но Снежана даёт мне передышку:
— Дурочка ты, Арина, не знаешь с кем связалась, — слащаво произносит та, возвращаясь к побитой физиономии сына.
— Лерой не такой, — упрямо твержу себе под нос, сжимая кулаки, пока за спиной не раздаётся злорадный, неестественный смех.
Я и правда дурочка: они имели в виду не Лероя…
Забываю про завтрак и планы на день, резко срываюсь в свою комнату и вновь запираюсь на ключ — такое себе спасение от двух сумасшедших, но большего мне не дано.
Страх оставаться в одном доме с чудовищами велик, но ещё больше грызёт волнение за Амирова: он ни в чём не виноват,
«Прости за всё».
Отправляю сообщение, чтобы хоть как-то сгладить свою вину за вчера, а затем швыряю мобильный на кровать, так и не дождавшись ответа.
Расстроенная подхожу к окну и сжимаю до упора край подоконника. Лбом прикасаюсь к прохладному стеклу, ощущая, как неистово бьются о прозрачную преграду огромные капли дождя. Небо заволокли серые тучи, отчего оно видится беспросветным, впрочем, как и моё будущее.
Задумываюсь: в какой момент всё пошло не так? Когда отец перестал видеть во мне родную дочь? Почему разучился меня любить и слышать?
Вспоминаю своё детство, наполненное искренней радостью и тёплыми улыбками. Рядом со мной всегда были любящие мама и папа. Отец сдувал с меня пылинки, прислушиваясь к каждому слову. Он готов был раздавить любого, по чьей вине на моих глазах появлялись слёзы. Любил шутить и умел даже самую злободневную проблему обратить в новую порцию смеха. Пытаюсь откопать в памяти тот момент, когда всё изменилось, когда из доброго, отзывчивого и светлого человека отец превратился в сухого, угрюмого и непроходимого идиота. Таким он стал не вчера… Его безразличие ко мне начало проявляться задолго до моего возвращения из интерната. И даже до появления в нашем доме Снежаны… Отец стал другим незадолго до смерти мамы.
Тяжёлые шаги в коридоре обрывают мои воспоминания. А скрип дверной ручки и вовсе лишает рассудка. Ну почему меня не могут оставить в покое? Хватаю с подоконника толстенный том со стихами и на цыпочках подхожу ближе: пусть только попробуют войти!
— Сестрёнка, — гнусавый голос Кира сводит с ума. Жаль, что моя дверь открывается внутрь комнаты, а то я бы с огромным удовольствием заново разбила ублюдку нос, резко распахнув ту.
— Ты, как обычно, проиграла, — продолжает злорадствовать он, пока я пытаюсь собраться с мыслями.
— То ли ещё будет, сестрёнка! — ржёт Кир и шумно удаляется, а я так и не нахожусь что ответить. Просто сжимаюсь от беспомощности.
Руки дрожат. В голове — беспорядок: мысли путаются, натыкаясь на отголоски страха. Понимаю, что мне нужна помощь. Одной против двух обезумевших в своей неприязни ко мне тварей я не выстою. Но не знаю, где искать защиты… Отцу наплевать, Лерою — теперь тоже.
С ногами забираюсь к изголовью кровати, укрывшись от реалий суровой действительности за стеной из мягких подушек, и нащупываю мобильный. Неловкими пальцами снимаю блокировку и с надеждой всматриваюсь в яркий экран: Амиров так и не ответил.