Лерой. Обещаю забыть
Шрифт:
Закрываю глаза, чтобы ни о чём не думать, больше ничего не вспоминать, и незаметно проваливаюсь в сон. Пусть тревожный и весьма поверхностный, но всё же он ненадолго позволяет позабыть о страхе.
Меня будят шаги. Неспешные, монотонные, отмеряющие секунды до очередной порции оскорблений и унижений. И снова ручка двери нервно дёргается с характерным скрипом. И снова безуспешно. Резко проснувшись, тру глаза и мысленно благодарю отца, что оборудовал дверь в мою комнату замком. Вот только жаль, что позабыл про звукоизоляцию.
— Арина, — раздаётся
— Макеев? — удивлённо переспрашиваю. — Мы не договаривались о встрече.
Среди подушек отыскиваю телефон и замечаю пару пропущенных от Паши — я проспала. Тут же просматриваю сообщения, наивно полагая, что и Лерой ответил, а я просто не услышала. Но нет, Амиров продолжает полностью меня игнорировать.
— Арина, — наигранно вздыхает Снежанна. — Мне не доставляет удовольствия стоять перед закрытой дверью и орать. Я сообщила. Дальше решай сама.
Как бы там ни было, сейчас я несказанно рада, что Паша приехал. Теперь Макеев моя единственная надежда на спасение: моя безопасность — условие нашего предстоящего брака.
— Бегу! Мне надо пять минут!— кричу, спрыгивая с кровати и не обращая внимания на жалобы мачехи.
Паша нежно держит меня за руку, пока мы прячемся от проливного дождя на веранде в саду. Как и всегда, Макеев одет с иголочки, да и сам выглядит идеально: свежая стрижка, гладко выбритые щёки, безукоризненно сидящий по фигуре льняной пиджак и тонкий мускатный аромат дорогой туалетной воды. Ощущение, что он только-только сошёл с обложки журнала. Невольно проскальзывает мысль, что мы с ним не пара. Я ему не пара. Я люблю потёртые джинсы и обычные кеды, на моей голове зачастую наспех забранный пучок и на лице ни грамма косметики, а ещё мне по душе совершенно иной аромат. Мы абсолютно не подходим друг другу. Но эти мысли испаряются так же быстро, как и появляются.
Жарко, на грани истерики я пытаюсь всё объяснить Макееву: в красках описываю нападение Кира, помощь Амирова и заблуждение отца на его счёт. Меня трясёт, когда рассказываю, как страшно и одиноко мне в этом доме. Отчаянно хочу верить, что Макеев займёт мою сторону и поможет. Я не питаю заблуждений на его счёт, знаю, что, по сути, мы друг для друга чужие люди. Не жду поддержки и нежных заботливых слов, но он обещал! И Паша своё слово держит!
— Ты говоришь страшные вещи, Рина! Я же поверил твоему отцу утром. Наивно полагал, что вышло нелепое недоразумение!
Пашина ладонь отпускает мою, чтобы тут же лечь на плечо, ласково притягивая меня к себе. В его взгляде читается искренняя обеспокоенность и желание помочь.
— Прошу, Паш, поговори с ним ещё раз. Попробуй достучаться! Он обвиняет Лероя, хотя тот...
— Ариш, — обрывает на полуслове Макеев и обхватывает меня за плечи уже двумя руками, заставляя замереть. — Я помогу тебе. Обещаю. Заступлюсь. Поговорю с кем хочешь. Могу прямо сейчас забрать тебя к себе и спрятать
Голос Паши пропитан теплотой и заботой, в которых я так отчаянно нуждалась всё это время. Он говорит негромко, вкрадчиво, гипнотизируя моё сознание с каждым новым словом всё больше и больше. Доверчиво распахнув глаза и развесив уши, я впитываю каждое его слово. Верю ему. Пока одной фразой он не выбивает почву из-под моих ног.
— Я сделаю для тебя всё! — бормочет Макеев, всё ближе и ближе прижимая к себе. — Только давай договоримся: больше никакого Лероя между нами!
— Но, Паш, он же не виноват...
— Какое это имеет значение? — Макеев качает головой, не выпуская из кольца рук, спокойно и доходчиво старясь мне всё объяснить: — Амиров ничего не потерял, с твоим отцом разошёлся полюбовно, у тебя не сегодня-завтра появится новый телохранитель. А за честное имя Амирова не переживай: этот скандал не выйдет за пределы вашего дома.
Макеев прав. Во всём. Но согласиться с ним — тоже, что принять сторону Кира и Снежаны. Это недопустимо! Мириться с их заносчивостью и беспределом я не могу: сегодня они избавились от Амирова, завтра — от меня...
— Паш, — заглядываю ему в глаза: я устала спорить, ругаться, что-то доказывать. Я просто надеюсь, что он меня выслушает. — Пойми, Лерой...
— Т-ш-ш, — палец Макеева касается моих губ, трепетно, но в то же время решительно останавливая попытки возразить. — Ты думаешь, что хорошо его знаешь?
Как же мне осточертело желание всех и каждого очернить Амирова. Да, он не ангел. И пожалуй, мне досталось от него больше всех остальных. Но не нужно мне беспрестанно раскрывать глаза на него, и так слишком больно!
— Если ты про выстрел... — опережаю Макеева, но на его лице проскальзывает тень удивления, и я замолкаю.
— Выстрел? Да, бог с ним, то дело давно в архиве. Я о другом, Рин!
Паша бережно проводит ладонью по моей щеке, явно сомневаясь стоит ли мне говорить или нет.
— О чём? — не выдерживаю молчания. — Что ещё такого ужасного наделал Амиров, что мне не позволительно даже имя его вслух произносить?
— Глупышка, какая же ты ещё глупышка! — Макеев обхватывает моё лицо мягкими ладонями, не позволяя разорвать зрительный контакт.— Переживаешь за него, просишь, волнуешься, а ему на тебя наплевать... Ты знаешь, что он звонил мне ночью?
— Нет, — едва шевелю губами, не понимая, отчего острая боль вновь пронзает насквозь.— Зачем?
— Просил, чтобы я поскорее предложил тебе съехаться со мной, так сильно ему надоело за тобой присматривать!
— Глупости!
Ощущаю, как ком подступает к горлу, а образ Макеева становится всё более расплывчатым и мутным. Я не верю ему, хотя знаю, что тот не лжёт. Мне просто очень больно...
— Ну, конечно, Арин! — психует Паша, резко выпуская меня из капкана своих тёплых рук. Вмиг становится холодно и до безумия одиноко. — Я и забыл, что Амиров у нас белый и пушистый. Может, хватит уже обманываться на его счёт?!