Лесь (вариант перевода Аванта+)
Шрифт:
— Мы вместе пойдем и разрушим этот вертеп зла и угнетения. Снова трое наших погибли, а тиран остается безнаказанным. Там наша цель!
Панна из обувной торговли висела у него на плече, мешая переворачивать машинописные страницы, а разгоряченный автор требовал указать цель вытянутой рукой и самозабвенным жестом; теряя по очереди то текст, то невесту из народа, Януш понемногу начал сомневаться, в самом ли деле они совершили удачную сделку.
Всю тяжесть своей роли он почувствовал, когда, стоя в обществе Барбары около соломенного мата для парников, представляющего
— Панна графиня, запачкаешь обувь…
— Так перенеси меня, — прочитала в ответ Барбара.
А Януш как раз вычитал из текста, что должен смотреть вдаль, не слушая нахальную аристократку, и посему уставился на плакат «1 МАЯ — ПРАЗДНИК РАБОЧЕГО КЛАССА», уныло обдумывая, как бы ему отвертеться от роли звезды. Оставалось только сломать ногу, больше в голову ничего не лезло.
— Ну, неси меня. Чего ждешь? — читала Барбара. — Боишься?
Недовольный Януш продолжал молчать, все-таки поморщившись при мысли о сломанной ноге. Барбара оторвалась от рукописи.
— Да неси же, черт побери, чего застыл, как соляной столп!
— Таскай тебя! — возмутился вырванный из раздумий Януш. — Я что тебе, культурист?
— Вы должны панну графиню перенести! — настаивал автор.
Януш перестал артачиться. По другую сторону соломенной лужи Барбара переменила мнение.
— Хочу вернуться, — капризничала она. — Неси меня обратно…
— Послушайте, ради Бога, пан автор, вы не слишком переусердствовали? — заорал разъяренный Януш, когда Барбара потребовала тащить ее в четвертый раз. — Что я, всю пьесу буду гонять с ней по этой соломе? Сократите малость эту самую гимнастику!
— Следует показать, что даже любовь правящих классов была тяжела для народа, — поучал автор. — Эта сцена — доказательство. И вообще, не охайте при этом, вы олицетворяете мощь, крепость и физическую силу народа.
Каролек, сидючи в зале, развлекался, пока не наступил момент его выхода. Только тогда до него дошло, почему Януш согласился на столь мучительную роль пролетария. Углубившись в свой текст, Каролек открыл: primo — панна из народа контактирует с братом куда чаще, чем с женихом, secundo — с начала до конца пьеса заполнена моральными сентенциями брата в количествах, превышающих человеческие возможности, и tertio — никакая память не выдержит головоломного стиля оных сентенций. При словах: «Сестричка моя любезная, дитя, кое баюкать будешь в объятьях, доживет до лучшего будущего, а мы, братья, пойдем соединяться в зное и труде!..» Каролек пришел к выводу, что из двух зол уж предпочитал бы весь спектакль носить на руках Барбару.
Однако что-либо менять было уже поздно, и группа приступила к заучиванию ролей.
Как раз в это время зав мастерской, бледный, растерянный и очевидным образом подавленный, читал главному инженеру спешное письмо, только что полученное от группы, обследующей местность.
— Я в панике, вы только послушайте!.. «Барбара выступила в роли куртизанки, в результате половина аборигенов при виде ее плюется и осеняет себя крестным знаменем. Бобик выклянчил три рулона туалетной бумаги, очень пригодилась.
— Денег у них не хватило? — прервал подавленный главный. — Да, а тогда зачем им, на Божескую милость, коллекция семейных фотографий председателя?! И что даст поджог города?!
— Да нет, — охнул зав. — Они не могут добыть из местного совета этот немецкий план. Стараются что-то придумать, а я боюсь, ими скоро займется милиция. Не знаю, может, вам стоит туда съездить?
Главный помрачнел.
— Плохо. План действительно необходим, мы ждем оттиски, чтобы дать ориентационную стоимость работ по водопроводно-канализационной сети всей территории. Сейчас ехать не могу, только через несколько дней… Может, попробовать через воеводство?
— Они что-то в этом роде предлагают. Но вы знаете, это очень нежелательно. Наш принципиальный аргумент — исключительная выгода строительства в тех местах…
— Да, и умеренные расходы…
— А если начнем про всякие трудности, все дело к чертям… Завалим план работ на ближайшие два года и скомпрометируем вице-министра. Не говоря о прочем, ведь уже начались разговоры насчет доходов от данного туристического комплекса. Иисус-Мария!..
После сих благочестивых слов зав вдруг смертельно побледнел, взгляд приобрел какое-то особое выражение, на лбу заблестели крупные капли пота; главный инженер подумал, что зав излишне волнуется, и счел необходимым его как-то успокоить.
— Ну, все не так уж плохо, постараемся организовать бумагу из воеводства, к этому председателю…
— Лесь… — прервал его зав хриплым шепотом. — Лесь пока что ничего там не натворил…
Главный хватал все на лету и моментально понял зава; слова утешения застряли у него в горле. Начал быстро перебирать разные меры спасения, в чем весьма определенно мешал ему навязчивый образ Барбары в роли распутной куртизанки. Наконец, удалось ему избавиться от наваждения и встряхнуться.
— Необходимо тотчас же телеграфировать. Запретить всякие попытки похищения плана. Пусть пока занимаются строениями и замком. С властями я разберусь без вас. Сделаем вид, для нас, мол, это дело второстепенное, просто разные согласования по водопроводно-канализационной сети. Сейчас позвоню, а Матильда отправит срочную телеграмму…
В пансионат с фонтаном одновременно прибыли Бьерн из Вроцлава и телеграмма из мастерской. Бьерн, весьма гордый, привез две первые фотокопии, встреченные радостными приветствиями.
— А остальные когда? — поинтересовался Каролек.
— Тры дьен, — победно возвестил Бьерн.
— Три дня, — машинально перевел Януш. — Слушайте, я ни черта не понимаю. Чего этот Ипочка от нас хочет?
Телеграмма гласила: «НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕТ КАТЕГОРИЧЕСКИ ТОЧКА ЗБЫШЕК СТРОИТ СВЕРМЕ ТОЧКА СДАТ ИСВЕЗТИ Е ТЕЛАТЬ ЗАМОК ТОЧКА НЕ ПОДГАТЬ НЕЦДОК ИППОЛИТ».
— И что за нецдок? — удивленно спросил Каролек.
— А Збышек строит сверме? — удивился в свою очередь Лесь. — Что такое сверме?