Лешая

Петрова Лин

– Ссссука-а-а, - снова удар по лицу.

На мгновение замерла от боли, теряя ориентацию в пространстве. Этого хватило, чтобы изверги успели дорвать кофту. Теперь она лежала в стороне.

И в этот миг поняла, что это точка отсчёта. Последние минуты моей жизни. Что живой мне отсюда не выбраться. И этот лес станет моим последним пристанищем. И стало невыносимо горько. Вся ненависть к этим тварям, что собралась, страх, моя невыносимая боль, сконцентрировавшая внутри меня в один огромный шар, лопнул. Я заорала от безысходности так, что чувствовала, как жилы на шее вздулись.

Я криком выплёскивала страх смерти от рук подонков.

Следующий удар по лицу. Рот наполнился солёной кровью. Я едва не захлебнулась. Судорожно сглотнула кровь и снова закричала.

– Мочи дуру, заложит.

А потом, словно в замедленном кадре, увидела приближающийся ботинок на толстой подошве к моей голове. Секунды. Остались секунды. Удар в висок. Боль вспыхнула так, что я оцепенела на мгновение. Снова удар ногой. Видимо от силы удара меня повернуло набок, потому что кровь, собравшая во рту, струёй потекла изо рта.

А потом я перестала чувствовать боль. И слышать тоже перестала. Лишь на миг показалось, что к нам метнулась тёмная тень. А потом сознание отключилось.

*

Тихий вдох. Сознание вернулось. Время и мысли были тягучими. И в этот короткий миг подумала о дочери.

– Прости, родная, что так рано оставляю тебя одну. Мои жернова снова закрутились, затянули и перемололи. Видимо уже не выберусь. Я мечтала жить долго, чтобы вести тебя в белом платье под венец, видеть твои счастливые глаза в этот момент. Потом встретить тебя из роддома и взять на руки своего первого внука или внучку. А теперь я оставляю в этом страшном мире одну. Помни, что я люблю тебя всем сердцем, всей душой. Ты сильно не плачь, родная. В первом луче солнца узнай меня. Я буду будить тебя, как в детстве. В ветре услышь мой голос, напевающий тихую песню. В каплях дождя, смывающие твои слезы, узнай меня. И проживи долгую счастливую жизнь. Мне бы на один короткий миг увидеть твоё родное лицо напоследок. И..

Почувствовала, как меня поволокли по земле. Боль снова ослепила меня и сознание отключилось.

9

Очнулась. Тело болело так, что я боялась пошевелиться. Лежала с закрытыми глазами и вспоминала происшедшее. Меня уже не трогали чужие руки, значит, всё закончилось.

И мне удалось остаться в живых. Да только глаза не хочется открывать. Снова видеть этот мир, в котором столько мерзости и грязи. Не хочу. Там будет фальшивое сочувствие, пересуды, и следствие. Значит, мне придётся вновь и вновь вспоминать и рассказывать об этом. И испытывать стыд, словно это я в этом виновата. Мерзко то как. Вот бы снова потерять сознание, чтобы не думать.

Но время шло. Нужно подниматься. Добраться до телефона и просить помощи. Другого выхода нет. Собраться с духом и для начала пошевелиться. И едва я попыталась это сделать, боль вспыхнула с новой силой. Я бы застонала, да понимала, что лучше молчать. На всякий случай. И снова замерла, пережидая боль. Губы слиплись коркой от крови, во рту противный кислый привкус.

Попыталась открыть глаза. И в этот миг почувствовала что-то холодное на лбу. Дёрнулась от неожиданности, а потом поняла

что это мокрая ткань. Затем осторожными движениями обтёрли лицо.

Хорошо, так легче переносить боль. Голову аккуратно приподняли и рот влили холодной воды.

Потом я снова потеряла сознание. А когда пришла в себя, начала размышлять. Я жива и обо мне заботятся. Это хорошо. Мне бы только отлежаться. А потом... Потом. Что будет потом? Как вернуться в нормальную жизнь? Как жить, словно ничего не было? Как прятать от людей свою боль, воспоминания и мысли? Тело заживёт, а душа заживёт ли? Или так и будет кровоточить воспоминаниями.

Это потом, а сейчас выжить. Чтобы снова обнять дочь, с которой попрощалась в тот страшный миг.

Меня снова осторожно обтёрли. Напоили отваром трав, судя по вкусу.

– Спасибо,- сквозь силу прошептала я.

Потом ощутила, что боль медленно отступила. Это отвар забрал себе мою боль, чтобы я отдохнула. Как хорошо, когда ничего не болит. И провалилась в сон.

Проснувшись, попыталась открыть глаза, но странное дело, один совсем не открывался, а второй лишь едва-едва. Руками ощупала лицо. Господи, да я ли это? Разве можно такое с человеком сотворить? Лицо было опухшим. Не мудрено, если по голове сапогом несколько раз получила.

И снова нахлынуло это чувство страха и омерзения. Невольно застонала. Холодная мокрая ткань коснулась моего лица. Если бы ткань могла стереть воспоминания.

А где я? Не похоже, что в больнице. Обычно там много разных звуков. У Виктории Ивановны? Тоже не похоже, там тоже звуков много. А здесь тишина. Я даже не слышу, как спаситель передвигается. Может слух от ударов повредился? Но ведь я слышу свой голос. Тогда…тогда ничего не понятно. Хотя нет, понятно одно- здесь обо мне заботятся. Здесь безопасно, а это на сегодняшний день самое главное. И, судя по нежным рукам и осторожным прикосновениям, мой спаситель- женщина. В моей ситуации это очень хорошо.

Нужно открыть глаза и осмотреться. Не могу же проваляться в постели всю оставшуюся жизнь. Необходимо научиться снова видеть и принимать этот мир.

Темно. Наверно ночь. Спустя некоторое время глаза привыкли к сумраку, и мне удалось увидеть очертания комнаты.

Моей спасительницы не было рядом. Это ничего, я поблагодарю её позже. А пока я решилась повернуть набок. Очень медленно, пережидая боль, повернулась. И даже вздохнула с облегчением, ведь обычно сплю или на боку или на животе. Лежала долго и думала, думала. Пока сон не сморил. Ночью меня напоили густым отваром, и я снова уснула.

Проснувшись, почувствовала себя гораздо лучше. Теперь боль была монотонной и постоянной, но терпимой.

Но вот что случилось дальше….

Я увидела мужика, который стоял спиной ко мне. Быстро закрыла глаза и едва не закричала. Но сдержалась, проглотила страх. Пальцы сжались, сгребая одеяло. Тело сковал дикий ужас, да такой, что каждая мышца напряглась. Я стала натянутой струной. От напряжения чувствовала, как зубы начали выстукивать мелкую дробь. Услышит ведь. Чуть приоткрыла рот. Но подбородок трясся. Нужно успокоиться, нужно сделать вид, что я без сознания.