Лешая

Петрова Лин

Я не шевелилась и смотрела на него. Вроде не старик. Да, возле глаз, на лбу были морщины. Но кожа на щёках, там, где не было бороды, гладкая. Жилистые руки с длинными пальцами и обломанными ногтями. Кожа шершавая, обветренная. Не удивлюсь, если увижу на ладонях мозоли. Чем он занимается в конце концов?

Он шумно вздохнул, поднял голову, открыл глаза и посмотрел на меня своими чёрными бездонными глазами. Потом протянул руку и осторожно прикоснулся к моему лбу своей большой рукой. И какое-то странное чувство появилось внутри меня, оно растекалось,

грело. Удивительно просто.

– Мне лучше. Только слабость осталась.

Он недовольно заворчал. И мне показалось, что понимаю, о чем он ворчит.

– Нет, это не купание виновато. Думаю, что это последствие стресса. Так бывает.

Он что-то буркнул.

– Буянила, да? Помню смутно. Если бы таблетки были, то быстрее бы справилась. А тут только народные методы. Ничего, это пройдёт. Только снова лежу и пошевелиться не могу. А ведь я хотела с вами поговорить об уходе, а снова прикована к кровати. Мне и так неловко, что заняла вашу кровать.

Он недовольно заворчал. Действительно немой?

Лежала на спине, потом на левом боку, потом на правом. Затем снова на спине. И как- то мне начало это надоедать. Я бы даже сказала, что меня начали охватывать тревожные чувства. Казалось, что задыхаюсь в этом тёмном доме. Поэтому попросилась на свежий воздух. И моё желание безропотно выполнили.

Красотища- то какая! Села на сломанное деревце и закрыла глаза. Было такое ощущение, что в меня что-то вливается, и я наполняюсь неведомым подъемом сил. Подняла голову к небу. Чувствовалось приближение осенней поры. Тут и там виднелись желтые и красные листочки. Еще немного, и лес окрасится красками. Обожаю осень. И от избытка чувства, произнесла:

Лес, точно терем расписной,Лиловый, золотой, багряный,Веселой, пестрою стенойСтоит над светлою поляной.

Мой спутник довольно прищурился и заворчал. Ишь ты, понравилось. Еще просит. И я продолжила:

Березы желтою резьбойБлестят в лазури голубой,Как вышки, елочки темнеют,А между кленами синеютТо там, то здесь в листве сквознойПросветы в небо, что оконца.Лес пахнет дубом и сосной,За лето высох он от солнца,И Осень тихою вдовойВступает в пестрый терем свой… (И.Бунин)

А потом еще и еще, что на ум приходило.

– Всё. Устала.

И то, что случилось дальше, уму непостижимо. Он подхватил меня на руки, словно пушинку и понёс в дом. Хм, эк его поэзия торкнула. А мне это начинает нравиться. Забота, спокойствие и защита. И что-то начало просыпаться внутри меня. То, что давно уснуло. О чём уже и не думалось. То, что из благодарности разрастается в нечто другое. Такое маленькое, живое и яркое, а потом разгорается и заполняет грудную клетку. Совсем я что ли с ума сошла? Разве могло со мной такое приключиться? Наверное, я схожу с ума. Да просто мне раньше совсем другие нравились, вот я о чём. А потом запнулась. А какие? Те, что обещали, да обманывали. Те, кто нагло врали раз за разом. Да что об этом вспоминать теперь.

Я уж думала, что не способна заново испытать подобное, ведь закрыла сердце и душу. Чтобы

снова не обманули. Уж лучше так, чем нараспашку. Но иногда, редко мечталось. Мечталось, чтоб как за каменным плечом. И тут такое.

Нет, нет. Нужно взять себя в руки и оценить трезво. Нельзя простую заботу принимать за нечто большее. Это неправильно. Это лишь моя фантазия. Вот что мы, женщины, за народ такой? Он мне тряпочку холодную на лоб, а уже размечталась. Это я от ударов по голове разумом повредилась. Не мудрено, такое пережить. Может он только и мечтает от меня избавиться? Валяюсь тут целыми днями, так еще и заботиться обо мне нужно.

И уже когда чуть стемнело, произнесла:

– Мне нужно возвращаться.

Ох как он долго и пристально смотрел на меня своими бездонными глазами. Но ведь не могу я здесь вечно оставаться? Нужно возвращаться в свою прежнюю жизнь. Да, страшно, и мысли разные вспыхивают в голове. Но прятаться от страхов и сомнений не выход из положения.

Он кивнул и отвернулся. И всё? А я размечталась, дурында.

– Проводите? Я дороги обратно не знаю.

И снова молчаливый кивок. Вот паразит эдакий. Хоть бы словечко сказал, немой леший.

А утром мы пустились в дорогу. Он снова отворил стену, но уже другую, и мы пошли. Теперь я узнавала лес, в котором ходила. Значит, участок совсем рядом. Как же так? Неужели его домик находится совсем рядом?

Мы вышли на тропу. Он остановился. Я уже видела свой деревянный забор. Сердце пустилось вскачь, да как, что оно бедное билось о грудную клетку, словно раненая птица. Ведь мне предстоит пройти по месту преступления. Я сглотнула. И тут в голову пришла бредовая идея. Ну а вдруг?

– В гости зайдёте?

Его глаза округлились от удивления. И неожиданно он согласился. Я даже заулыбалась. С ним ведь не так страшно.

А там все было по- прежнему. Я начала разводить огонь, но меня мягко отстранили от этого дела. Поэтому я принялась готовить стол. То, что было: сушки, пряники, банка шпрот, сухарики, суп быстрого приготовления. Когда костёр разгорелся, поставила несколько картофелин вариться. Рядышком чайник.

Потом пригласила гостя за стол. Он надкусил пряник, пожевал, замер на мгновение, а потом сунул его полностью в рот. Получилось так, что я лишь пила чай и с удовольствием наблюдала, как он сметает мои угощения. Лишь от быстро завариваемого супа поморщился и отодвинул.

Посидел бы еще немного. С ним так спокойно.

И тут в калитку застучали.

– Дашка. Дашка.

Это Светка. А я почему-то замерла. Странно. Мне не хотелось постороннего пускать в этот маленький уютный мирок. Даже подругу.

– Открой дверь! Дашка! Да-а-ашка-а-а.

И голос такой встревоженный, истеричный. И я очнулась.

– Это подруга. Нужно впустить. Не уйдёт.

А сама со страхом смотрела на него, боясь, что скроется от посторонних глаз. А потом он кивнул. Я так растерялась. Правда? Он не против? Здорово, просто здорово!