Леший. Четвертые врата

Геярова Ная

Еши перекрестился.

– Мертвый в доме!

Леший и сам перекрестился. Тут же чертыхнулся.

– Черти что! С чего взял?

– По мертвяку она воет. Смертельную. Хаски очень близки к волкам. Простая собака не всегда чует, обычно по близкому только. А эта, – ткнул в собаку, Еши. – Точно по мертвяку.

Ветер ударил порывом. Кондрат с тоской посмотрел назад, на дом Ольги Марковны. Вернуться. Отдохнуть и в город рвануть. Забыть всё, как страшный сон.

Угу. А потом вернется свет. Или тот, кто доделает работу Семена. Сможет ли Кондрат в очередной раз избежать жуткой встречи или

подрыва? А может его встретят с ножичком в подъезде. Это хорошо если его одного, а если с тетушкой?

– Замолчи! – злясь одернул Тайру Кондрат. Собака смолкла, обиженно посмотрела на хозяина.

Кондрат подошел к штакетнику, просунул руку меж досок и, нащупав крючок, скинул. Дверцу открыло ветром, она стукнула, открываясь.

– Идем, – нехотя проговорил Кондрат, нащупав в кармане зажигалку, на конце которой был фонарик. Тонкий лучик скользнул по дорожке, проходящей под высокими деревьями. Захватил угол выбеленного дома и скользнул дальше вглубь двора. 

Еши шел позади, ведя с собой Тайру. 

«Страшно, жутко», – подумал Леший, поежился и покосился на молодого человека. Тому, судя по всему тоже было не по себе. Тайра шла, осторожно ступая, прижав уши. 

«Да, уж, – мелькнуло у Кондрата. – Одно дело на вызов к трупику направляться, туда, где бегает парочка оперов и участковый. Среди города сотен окон и множества звуков, тьма и чужая смерть не страшны. Совсем другое дело, идти в ночи в темный, жутковатый дом. Здесь тебе в поселке ни оперов толком, ни вечного городского огня. Никого. Кроме испуганного мальчишки и Тайры». Причём последняя, храбрости отнюдь не придавала. Взращенная в неге, она только недавно вместе с Лешим, удирала так, что пятки сверкали. И кто говорит, что животные не подвержены страху? Ещё как! По крайней мере, Тайра, точно! Лучик фонарика осветил времянку. Двери закрыты. Кондрат подошел и подергал. Заперто. В паре шагов ещё одна дверь. Видимо, вторая комната. Он подошел и потянул на себя. Дверь открылась.

Комната была небольшой. Широкая кровать, шкаф и тумба. Светлый ковер. Кондрат пошарил по стене. Нашел выключатель. Комнату озарил свет двух ярких бра. Хорошая комнатка в хорошем евростиле. Теперь видно и то, что мебель добротная и ковер светло-серый с сиреневыми переливами – дорогой. На обстановке Марья не экономила. Потому и клиенты постоянные. Каждому хочется, чтобы и тепло и уютно и по деньгам недорого. 

– Это Номин сумка! – Еши бросился к кровати. На полу у спинки кровати лежала сиреневая сумка. На сумке блокнот и ручка. 

– Не тронь! – успел предостеречь Кондрат, прежде чем Еши схватил сумку. Молодой человек остановился. Тайра подошла обнюхала вещи, обвела комнату умным, собачьим взглядом. Посмотрела на хозяина.

– Идём дальше, – кивнул Кондрат и вышел из комнаты. Теперь в темноту сада падал свет из окна комнаты Номин. Хоть какой-то более-менее приличный свет. Леший посмотрел на дом. Невысокое крыльцо, обвитое по перилам плющом. Двери прикрыты.

– Тайра, – позвал Кондрат, все же с ней спокойнее. 

– Идём, – отозвался Еши. И подошел, держа собаку за ошейник. Вместе они прошли к дому, поднялись по ступеням. Дверь не была заперта. Вошли. В коридоре совершенная чистота и порядок. Кондрат включил свет. Прошел в комнату по коридору. Скрытый полутьмой зал. Вернулся

и завернул в комнату слева – кухня. Справа – спальня. Хороший дом. Но, в нем никого нет. Хозяйка если и ушла куда-то, то, как-то странно позабыла закрыть хату. А в ней есть много, из того, что могло бы заинтересовать потенциальных воришек. Плазменный телевизор – в зале, большой. В кухне, поменьше. Хорошая мебель, качественная электроника и техника по всему дому. Особенно в кухне. Собственно, как и кухонный гарнитур – явно дорогой. Видать кухня была для хозяйки особенной гордостью. Марья получала неплохой доход со своих гостиничных комнаток. А если верить Ольге Марковне, а не верить ей, смысла нет, то к Марье часто приезжали из города. А зачем? Места красивые. Вот если бы Кондрат жил в поселке, пусть большом, и вырвался в город. Он бы ни за что не вернулся. Но он городской тип. Люди разные. И все же, неужели дела Марьи могли идти настолько хорошо, что можно жить так роскошно. А она жила именно роскошно. Чего стоил один ковер в зале! Кондрат такие видал в фирменном магазине арабских ковров, не меньше ста тысяч стоил. Коврик за сто тысяч! Насколько хорошо должны идти дела у поселковой жительницы? 

Тайра пронесла по всем комнатам и вернулась к стоящему в коридоре Кондрату.

– Видишь, пусто, – посетовал тот на собаку, – а ты выла. Обозналась… Пошли, – он развернулся к выходу. В дверях стоял Еши. Бледный и напряженный.

– Ты чего?

– Слышишь?

Кондрат прислушался.

– Корова мычит.

– Не мычит. Кричит. Мертвого видит. Помощь зовет.

– Слушай, ты, всезнатель хренов… – Леший с трудом сдержал рвавшуюся ругань.
– Идем отсюда.

Он оттолкнул парня и вышел. Корова и правда мычала в разнос. Голос её разносился по всему поселку. Кондрат направился к выходу, остановился, громко выругался и развернулся, освещая путь, пошел на мычание коровы. За домиками вдоль тропинки. Хорошее, добротное стойло. Буренка стояла за изгородью. Грустными глазами смотрела на Кондрата. Она издала протяжное мычание и переступила с ног на ногу. Тайра остановилась позади Лешего, с минуту молчала, потом задрала голову и завыла.

– Да, замолчите вы, черти! – не сдержался Кондрат.

Бледный, тусклый лучик маленького фонарика скользнул по корове, по стойлу и упал на стену. 

Ведро лежало на боку у самой скамейки. Фонарик выцепил рядом человеческие пальцы.

– Черт! – выдохнул Леший. – Еши! Телефон с собой?

– Да, – испуганно, из-за спины, ответил молодой человек.

– Звони в полицию.

Глава 21

Кондрат сидел на скамейке у дома и курил. Тайра спряталась под его ноги. Ветер выл, стучала то и дело калитка от входящих и выходящих из неё людей. Журналиста Кондрат отправил к Ольге Марковне, чтобы тот не мешался под ногами. 

– Так и думал, что когда-нибудь этим кончится, – на скамейку присел местный участковый, дядька лет пятидесяти в бушлате и шерстяной шапчонке. Присел, достал из кармана папиросы, покрутил в руках.

– Прикурить есть? Кому-то из парней отдал спички.