Лесник и его нимфа

Нефедова Марина

Лита послушно поставила градусник.

Он вручил ей чашку и сел за стол. Смотрел в свои учебники, периодически глядя на нее. Она молча пила чай. Вдруг он сказал:

– И выкинь из головы все, что я тебе говорил. Ну, что ты там рабыня Изаура… И всякую другую чушь.

– Нет, ты был прав. Ты попал в точку. Я не свободная совсем. Ты попал в точку… Ты презираешь меня?

– Что?

– Я поеду домой. Скажи, пожалуйста, честно только – ты презираешь меня?

– Думаешь, мне больше нечего делать?

– Презираешь, да?

–

Господи, нет, конечно! Ты бредишь? Лита, ложись, пожалуйста.

Она осталась сидеть, тихонько раскачиваясь. Через минуту спросила:

– А Леночка – это кто? Это та девушка у тебя на работе?

– Какая та девушка?

– Лесник, у тебя есть девушка?

– Нет. Давай я налью тебе еще чаю.

– А почему? Почему у тебя нет девушки? У тебя непременно должна быть девушка.

– Хорошо, заведу девушку. Лита, тебе нужно лечь.

Лита легла, накрывшись одеялом.

– Ты посидишь здесь?

– Конечно.

Он сидел с ее чашкой. Настольная лампа чуть-чуть освещала его. Лита смотрела на свет.

– А когда я болею, мама на меня всегда ругается, – вдруг сказала она. – Говорит: я тебе говорила не ходить без шапки! Лесник… а я сегодня хотела спрыгнуть с поезда. А какой-то мужик меня спас. Не говори мне только ничего… – она снова села. – Зато я поняла, что умирать не хочу. И жить тоже не хочу. Я хочу стать своей бабушкой…

– Дай-ка термометр. – Он поднес его к свету. – Господи, у тебя тридцать девять и девять.

– Да? И что это значит?

Он с тревогой стал на нее смотреть. Лита продолжала:

– Бабушка ничего не хочет и ничего не может. Это лучше всего.

– Лита, так, все-таки выпей аспирин. И… Ладно, он сейчас подействует, там посмотрим… У тебя болит что-нибудь?

– Да, кирпичи. Лесник, не уходи, – она снова легла.

– Я не ухожу, я здесь. Может быть, лучше вызвать скорую?

– Нет, нет, нет. Если ты вызовешь скорую, я убегу через окно. Утеку… А знаешь, что бездомную собаку если погладишь, нужно потом обязательно мыть руки.

– Так…

Потом она снова села и вдруг, глядя на него сухими глазами, без перерыва с жутким отчаянием стала говорить:

– Я не хочу жить. Я не могу так жить. И по-другому не могу. Я не хочу кончать с собой. Но и жить не хочу. Не хочу. Не хочу жить, понимаешь? Не хочу жить.

Она как будто не находила себе места, стала вставать куда-то с кровати. Он быстро сел рядом, обнял ее и держал так, а она все повторяла и повторяла эту фразу про «не хочу жить», потом наконец замолчала, но он не отпускал ее, пока, наверное, аспирин не подействовал и она не заснула у него в руках. Он уложил ее, укрыл одеялом – и сидел рядом, не сводя с нее глаз. Если бы она видела, с какой нежностью и печалью он смотрел на ее лицо.

Потом, как будто очнувшись и взяв себя в руки, он решительно встал, сел за свой стол, раскрыл учебник физики – и так сидел, глядя на одну и ту же страницу. Ни к какому коллоквиуму он так

и не подготовился.

***

Тетя вставала в семь. Саша к этому времени перенес все Литины вещи в свою комнату. Когда Екатерина Георгиевна стала копошиться в кухне, он, как настоящий конспиратор, разделся, вышел, изобразив из себя вылезшего из кровати человека, поздоровался и сказал тете, что пошел спать дальше. В комнату тете больше незачем было заглядывать. Он вернулся, оделся и снова сел за стол, пытаясь читать учебник.

Лита больше не разговаривала, только все время крутилась и стонала во сне.

Несколько раз она просыпалась, смотрела на него безумными глазами, пила воду и снова засыпала. Утром она начала сильно кашлять, но тетя к этому моменту уже ушла на работу.

***

К десяти утра Лита проснулась окончательно. Вышла, завернувшись в одеяло, на кухню, где Лесник с видом человека, который прекрасно спал всю ночь, жарил хлеб.

– Доброе утро, – сказал он весело, как будто это не Лита несколько дней назад его послала, а вчера хотела убить банкой.

Он ее простил? Лита села на стул.

– И что вчера было? – наконец спросила она.

– Тебе с какого момента рассказывать?

– Нет, лучше не надо ничего рассказывать. Господи, ужас, ужас. Надо ехать домой.

– Сначала едем в травмпункт.

– Нет, я не поеду.

Он взял стул, сел напротив:

– Тебе нужно обязательно показать руку врачу.

И стал на нее молча смотреть. Лита тоже молчала, рассматривая стены, полки, стол, подоконник – только чтобы не столкнуться с ним взглядом. Наконец не выдержала:

– Это гипноз? – и тоже уставилась на него.

– Конечно, – ответил он и рассмеялся.

Лита сдалась первая.

– Хорошо, – сказала она, отрываясь от его взгляда. Иначе можно было туда провалиться. – Если мне там отрежут руку, ты будешь виноват. Ты поедешь со мной?

– Конечно… Вот чай.

Она стала медленно жевать хлеб, глядя в стол. Потом наконец спросила:

– И много чуши я вчера наговорила?

– Нет, не очень.

Лита снова взглянула на него. Как-то он умел смотреть сквозь нее. В какую-то бесконечность.

***

Температура у Литы оказалась не очень высокая по сравнению со вчерашней, всего тридцать восемь и семь. Перед травмпунктом они еще ее сбили.

Руку все-таки пришлось зашивать. Литу, правда, больше всего волновал вопрос, сможет ли она играть на гитаре.

– И на гитаре, и на мандолине, – весело сказал врач.

Ее уложили на операционный стол, вкололи промедол и несколько уколов новокаина. Леснику разрешили посидеть с ней во время экзекуции. Зашивал молодой совсем хирург, практикант какой-то, который беспрерывно болтал. В общем, была не операция, а дружеская посиделка. Лите было ужасно весело.