Лесные палачи
Шрифт:
Кабинет начальника милиции майора Эдгарса Лациса находился на втором этаже. К двери была прикреплена соответствующая табличка, что само по себе уже говорило о том, что здесь трудится человек ответственный. Что, естественно, подразумевало и наличие ответственности у его подчиненных. От таблички за десять шагов пахло свежей краской.
– Новенькая, – ухмыльнулся Орлов и щелкнул по табличке ногтем. – Перед нашим приездом постарался. Уважаю. Значит, работа пойдет в нужном направлении, раз нас уже побаиваются. Прямо как елей на душу.
– Входите, – тотчас на стук отозвался из-за двери мужской голос, в котором слышались тревожные нотки. –
Орлов вскинул брови, сильно удивленный столь острым слухом у начальника, бросил быстрый взгляд на товарищей и с какой-то отчаянной решимостью, как будто прыгал с обрыва в омут, распахнул дверь в кабинет.
– Здравия желаю, – от порога заговорил он в свойственной ему раскрепощенной манере. – Не ждали, а мы прибыли.
Сидевший за столом человек в милицейской форме с погонами майора не спеша поднялся. Он был довольно высокого роста, с длинными руками, имел неожиданно худое, изможденное лицо с ввалившимися бледными щеками, свойственное недоедающему жителю какого-нибудь блокадного города. Аккуратные усики и козлиная бородка острым клинышком, выпирающая вперед, придавали майору вид довольно воинственный, несмотря на его заметную сутулость. Не сводя с вошедших голубых усталых, окруженных мелкими морщинками глаз за очками в металлической оправе, он с нескрываемым любопытством изучал стоявших перед ним незнакомых людей, переводя немигающий взгляд с одного на другого.
– Почему же не ждали, – наконец проговорил он, непривычно растягивая слова, – как раз очень даже ждали… К тому же с распростертыми руками.
Шутку этот сорокалетний человек принял достойно: вышел из-за стола, раскинул руки в стороны, как бы желая всех обнять, и с вымученной улыбкой пошел навстречу. Поочередно пожав всем влажные от духоты ладони, при этом дружески похлопывая другой рукой сверху по крепкому рукопожатию, он доброжелательно предложил:
– Ну, проходите, располагайтесь. Сейчас я введу вас в курс дела. Чаю желаете?
– Потом, – резко отказался Орлов, чувствовать себя у кого-нибудь в гостях ему было невыносимо. – Все потом. Вначале дела… – Он широким шагом пересек кабинет и присел на один из стульев, которые стояли по обе стороны от узкого стола, прислоненного торцом к обширному дубовому столу начальника, крытому зеленым сукном, с массивной настольной лампой под зеленым абажуром и красным советским флажком посредине. – Рассказывайте.
Журавлев с Еременко разместились с противоположной стороны; по-ребячьи навалившись грудью на стол, приготовились внимательно слушать, следя глазами за действиями начальника милиции. Тот с минуту постоял в задумчивости посреди кабинета, от волнения трогая пальцами острый кадык, потом мотнул головой и, быстро вернувшись к столу, занял свое место.
– О том, для чего вы здесь находитесь, повторяться не буду, – сразу отмел все лишние разговоры Эдгарс Лацис, давая понять вновь прибывшим, что на сегодняшний день имеются дела и поважнее, связанные с конкретными преступлениями на вверенной ему территории. – На прошлой неделе коллаборационисты на хуторе Талаевиеши убили старого Мангулиса, изнасиловали его дочь, девятнадцатилетнюю Стасю, сам хутор сожгли. Девушка не вынесла такого позора и в риге попыталась покончить с собой. Проткнула косой себе грудь, но в сердце не попала, помешала серебряная иконка на гайтане… Жива осталась, но потеряла много крови, сейчас находится на лечении в больнице. Доктор Брокс сказал, что жить будет, но мышца, отвечающая за-а… перемещение шеи,
Но это только то, что произошло буквально на днях… Так сказать, нам видна лишь поверхность айсберга, основная масса которого находится в глубине ледяной воды, – заговорил вдруг непонятными аллегориями, как видно, сильно начитанный начальник милиции. – А там и убийство продавца хозмага, и опять-таки изнасилование юной школьницы, и налет на кассу, и убийство с особой жестокостью директора пищекомбината, и поджог школы… Много чего нам предстоит расследовать… А уж о том, чтобы с вашей помощью создать новый уголовный розыск и наладить его работу, даже говорить не буду… У меня всего сотрудников двенадцать человек. Как у Иисуса Христа было двенадцать апостолов, – немного помолчав, сказал он с кривой усмешкой. – Ну так что, чаю хотите?
– Уголовные дела? – осторожно спросил Еременко, в душе опасаясь, что кроме этих слов да пары листов с протоколами осмотра мест преступления ждать им ничего больше не приходится, раз местная милиция не справляется со своими законными обязанностями, когда в округе орудуют банды с таким размахом.
– О-о, этого добра хватает, – горделиво ответил Эдгарс Лацис, повернулся всем корпусом влево и со значительным видом постучал узкой ладонью сбоку по высокому зеленому сейфу, скрытому тюлевой занавеской. – И даже… пополняется… с каждым прожитым днем.
По глухому звуку металла опытные оперативники тотчас на слух определили надежность и наполненность массивного сейфа и, не сдержавшись, все разом удивленно присвистнули.
Внезапно на столе резко затрезвонил телефон. Его оглушающе пронзительный звонок был настолько чудовищен по тональности, что непривычные к такому звуку оперативники от неожиданности вздрогнули.
– Твою мать, – вполголоса буркнул Орлов, становясь румяным от стыда.
Еременко покосился на него, но промолчал, стараясь сдержать улыбку, невольно вызванную его растерянным видом.
Лацис неторопливым движением протянул руку, плотно приложил эбонитовую трубку к уху. Хмуро поглядывая поверх очков на сидевших за столом новых сотрудников, он терпеливо выслушал неразборчивый из-за помех на линии женский потерянный голос, доносившийся с того конца провода, то и дело переходящий на душераздирающий крик.
– Я понял, – спокойно ответил он, катая по-над скулами тугие комки желваков. – Сейчас приедем.
Лацис положил трубку на телефонный аппарат, резко поднялся. Привычным движением зачесал растопыренными пальцами светлые волосы на голове, надел фуражку.
– На улице Мурниеку, двадцать один, убийство с особой жестокостью, – ответил он на вопросительные взгляды коллег. – Поехали. Сейчас сами увидите, что у нас творится.
Они торопливо спустились вниз. Лацис занял место рядом с водителем, Журавлев с Еременко расположились на заднем сиденье.
– Недолго музыка играла, – вполголоса проговорил Орлов, устраиваясь на багажнике, свесив ноги в пыльных сапогах сбоку «Виллиса», – недолго фраер танцевал.
На этот раз Андрис превзошел себя; он так мчался по узким улочкам, запруженным людьми, что мотоциклы с другими милиционерами безнадежно отстали и приехали, когда они уже были на месте.