Лесные палачи
Шрифт:
– Да-а уж, – неопределенно протянул генерал, прислушиваясь к шуму снаружи, где стоял его автомобиль.
Снизу донеслись невнятные мужские голоса, глухие удары закрываемых дверей, затем, удаляясь, пророкотал мотор, наступила тишина.
– Присаживайся, капитан, – предложил генерал и первый грузно опустился на скрипнувший под ним стул, неловко избоченившись, взглянул на циферблат напольных часов: – Есть немного времени поговорить.
Сухощавый и ладный Еременко с такой ловкостью присел на краешек стула, что у генерала невольно возникла легкая зависть к его поджарой фигуре. С восхищенными огоньками в глазах поглядывая на парня, сидевшего немного
С минуту он помолчал, задумчиво почесывая указательным пальцем бровь, потом шумно вздохнул, колыхнув широкой грудью, и негромко, как-то по-отечески, попросил:
– Капитан, не в службу, а в дружбу, ты бы мне коротко рассказал об обстановке, которая на данный момент сложилась в Западной Латвии, куда направляются мои сотрудники.
Еременко открыто поглядел в его окруженные мелкими морщинками припухлые усталые глаза, не мигая застывшие в ожидании сообщения, затем взглянул в сторону окна, за которым уже стало заметно рассветать, и от воспоминаний на его впалых щеках проступили женственные ямочки.
– В войну мне приходилось бывать в тех местах. Тогда я был оперуполномоченным в составе дивизионного отдела контрразведки СМЕРШ, – ответил он, оживляясь. – Когда десятого октября сорок четвертого года части советской 51-й армии вышли к побережью Балтийского моря в районе города Клайпеда, около четырехсот тысяч солдат армий «Север» оказались отрезанными в Западной Латвии, в Курляндии. Так возник «Курляндский котел». Он просуществовал вплоть до самого разгрома нацистской Германии, потому что Красная армия не стала задерживаться в Латвии. Выделив силы, достаточные для удержания в «котле» сил противника, она продолжила развивать свое наступление.
После же капитуляции Германии группа армий «Курляндия» во главе со своим последним командующим генералом Карлом Хильпертом сдалась. В общей сложности в советском плену оказались сорок два генерала, сто восемьдесят девять тысяч солдат и офицеров противника. Несколько тысяч смогли эвакуироваться в Германию из Лиепаи и Вентспилса до занятия их Красной армией или сбежать на подручных транспортных средствах в Швецию. Были и те, кто не сложил оружия. Двадцать второго мая отряд из трех сотен солдат 6-го корпуса СС, пробивающийся в Восточную Пруссию, наткнулся на подразделения Красной армии и был полностью уничтожен. Командир корпуса обергруппенфюрер Вальтер Крюгер застрелился прямо во время боя.
Многие из оказавшихся в «котле» латышских коллаборационистов, в частности, из 19-й добровольческой пехотной дивизии СС, ушли в леса вести партизанскую войну против советской власти. Вот их-то теперь нам и предстоит уничтожить…
На улице неожиданно раздался призывный длительный сигнал автомобиля.
– Вот мы и посидели перед дорожкой, – со вздохом сказал генерал, ладонями звучно ударил себя по коленям и тяжело поднялся. – Пошли, Еременко!
Они молча прошли безлюдными коридорами управления: высокий седой генерал, неповоротливый и надежный, и невысокий молодой человек с фанерным чемоданом в одной руке, с пиджаком, перекинутым через другую руку, со стороны очень похожие на отца с сыном. Вскоре они вышли под крышу вычурной ротонды.
Утро было прохладное. Между могучими тополями в парке напротив пластался легкий белесый туман. Тяжелая роса на резных листьях клонила тонкие ветви книзу, с шорохом капала в траву. Пресняков зябко повел широкими плечами.
От умиротворяющего вида природы у генерала опять защемило сердце, но уже от легкого
По дороге говорили мало, лишь перебросились несколькими незначительными фразами. Каждый из них думал о своем, и все вместе они думали о том, доведется ли им впредь когда-нибудь увидеться. Эта неопределенность и тяготила их очерствелые за время войны души, успевшие за послевоенное время размягчиться. Впрочем, расставаться всегда нелегко, несмотря на любые ситуации, даже самые благие.
Автомобиль генерала беспрепятственно пропустили через КПП прямо на аэродром, где уже наготове стоял бомбардировщик, прогревая моторы. В кабине тотчас отодвинулось плексигласовое стекло, и из окна высунулась недовольная физиономия летчика. Он что-то сердито прокричал, но за шумом работающих двигателей было не разобрать. Тогда он вытянул руку и многозначительно постучал указательным пальцем по своим часам, давая понять, что пора лететь.
– Ну что ж, – сказал Пресняков и протянул широкую, как лошадиное копыто, ладонь. Но вдруг его лицо пошло бордовыми пятнами, и он на высокой ноте, когда бывает, если человек чем-то сильно взволнован, громко произнес: – Да чего уж там! Увидимся еще, нет ли? – Генерал порывисто подался вперед и поочередно обнял парней, с чувством невысказанной любви каждого крепко прижал к своей могучей груди. – Ну… с богом!
Парни поднялись по приставной лесенке в самолет, штурман втянул лесенку внутрь, плотно закрыл дверь. Самолет натужно взревел двигателями, пробежал метров триста по летному полю и, тяжело поднявшись в воздух, стал набирать необходимую высоту, ложась на нужный курс. Пассажиры приникли к иллюминаторам.
Сверху было отлично видно, как на востоке занимался новый день. Ранняя заря проглядывала сквозь вытянутые темные наслоения облаков, подсвечивая окраины одного необычно пушистого облака розовым светом, а немного в стороне сквозь их толщу уже пробивались первые солнечные лучи.
На аэродроме же одиноко стоял старый седой генерал и до рези в слезящихся глазах смотрел в небо, наблюдая за удалявшимся самолетом. Он стоял до тех пор, пока далекая точка совсем не скрылась из поля зрения.
Глава 3
Лес вплотную подходил к дороге. Глубокая машинная колея с уже подсохшими комьями грязи на неровном шишковатом гребне поверхности петляла среди деревьев. По ухабам и колдобинам, наполненным мутной дождевой водой, которая никогда не высыхала даже в жаркие дни, на большой скорости мчался «Виллис» с открытым верхом.
За рулем американского военного внедорожника сидел молодой милиционер в звании младшего сержанта. Из-под нахлобученной по самые уши фуражки с красной звездой по бледному от волнения лбу и по вискам ручейками стекал пот. Водитель яростно крутил баранку, не сбрасывая скорости даже на крутых поворотах, когда перед глазами внезапно возникали на дороге залитые грязной водой ямы, куда более глубокие, чем те, которые остались позади. Это говорило о том, что сержант хорошо знает местность.