Лесные палачи
Шрифт:
Так оно на самом деле и было, потому что Андрис сбавил обороты, чтобы непривычных к подобной езде хороших людей не так быстро утомила тяжелая дорога, не забыв, однако, предупредить, чтобы они глядели в оба. Его голос при этом звучал настолько серьезно, зловеще и тревожно, что исключало с его стороны всякие неуместные в эти минуты шутки. И сразу окружавший их лес стал казаться полным опасностей, как будто весь он кишел вурдалаками и не менее хищными озверевшими от войны людьми. Журавлев незаметно для товарищей на всякий случай расстегнул кобуру и положил влажную ладонь на рукоятку пистолета.
Перед его глазами глухой
Все это проносилось чередой перед взором Журавлева со скапливающимися капельками пота в морщинистых прищуренных уголках глаз, а вот то, что творилось за зеленой стеной лесной кромки, при всем желании он видеть не мог.
А там, скрываясь в чаще, у самой дороги стояли двое вооруженных автоматами шмайсер мужчин, которые внимательно наблюдали через ажурные просветы в листьях за движением «Виллиса», выехавшего из-за поворота. Судя по потрепанной немецкой военной одежде с потускневшими от времени петлицами с буквами СС, которую, по всему видно, не первый год носили затаившиеся в лесу люди, это были коллаборационисты, некогда служившие в 19-й добровольческой пехотной дивизии.
По мере того, как машина приближалась, переваливаясь с боку на бок, время от времени подскакивая молодым козликом на дорожных ухабах, хоть Андрис и старался аккуратно проехать в тех местах со стоячей водой, которые не вызывали у него особого доверия, у одного из мужчин стали заметно сдавать нервы. Он то и дело в волнении переступал ногами, обутыми в пыльные сапоги с вымазанными жирной глиной подошвами. За какую-то минуту этот неуравновешенный человек вытоптал подкованными каблуками ямку. Затем он медлительным движением чуть подрагивающих от перевозбуждения рук, обросших мелкими белесыми волосками, приподнял висевший на груди автомат; потертым стволом деловито раздвинул ветки, загораживающие ему обзор для прицельной стрельбы. С нетерпением поджидая, когда машина приблизится настолько, что можно уверенно попасть в живую мишень, бандит взял на мушку голову офицера в звании майора в синей фуражке с малиновым околышем.
До места засады «Виллису» оставалось проехать метров тридцать, как вдруг «американец» угодил в вязкий влажный песок. Колеса завертелись со стремительной скоростью, но сама машина уже не двигалась так уверенно вперед, а, дрожа всем корпусом, с мучительной натугой ползла. Тогда этот человек с торжествующей злой ухмылкой снял с ремня гранату с длинной рукояткой, уперся носком сапога в выбитую им же ямку, готовясь метнуть смертоносную начинку в металлической оболочке в машину с советскими офицерами.
– Клавс, – тотчас приглушенным шепотом к нему обратился на латышском языке приятель, испуганно схватив его за руку, – ты с ума спятил? Улдис Культя нам такого самовольства ни за что не простит. Самих расстреляет как бешеных псов.
Клавс застыл, держа
– Гинт, он нам только спасибо скажет.
– Ты что, не знаешь, Улдиса Культю? – спросил тот, которого звали Гинт.
Это был маленького роста мужичок, с острым, как у лисы, носом, которым он поминутно шмыгал, втягивая зеленую соплю, как видно, не находя времени, чтобы выбить ноздрю, забитую клейкой слизью.
– Помнишь, как он застрелил Юргиса, осмелившегося его ослушаться? А ведь тогда покойный был прав, и то…
Он снизу глядел в хмурое лицо высокого, дожидаясь от него положительного ответа. Но тот молчал, продолжая злобно вращать белками глаз, но уже не с такой полыхавшей в его взгляде ненавистью, чтобы с безрассудством пойти против воли своего командира. И тогда Гинт, горячась, напомнил ему о том, для чего они сюда пришли, стараясь, чтобы его слова прозвучали весомо.
– Клавс, – сказал он и с силой сжал короткими пальцами кисть его слегка подрагивающей от волнения руки, – если мы не выполним задания, считай, что мы трупы. Улдис Культя послал нас взорвать на аэродроме цистерну с керосином, чтобы самолеты не могли дозаправляться… А это намного важнее, чем эти офицеры. До них мы тоже доберемся. Немного попозже, – добавил Гинт и, чуть помолчав, вкрадчиво поинтересовался: – Или, думаешь, наш полковник Культя ошибается? Это надо для нашей родины.
Часто вздымая грудь, раздувая ноздри, Клавс глухо переспросил, сипло дыша теплым воздухом приятелю в лицо:
– Говоришь, на благо нашей многострадальной родины?
Гинт кивнул, мягко высвобождая из его руки гранату.
Клавс перевел свой прищуренный взгляд на машину, которая к этому времени сумела как-то выбраться из сыпучего, засасывающего колеса песка и уже стала понемногу отдаляться. Но еще не настолько успела отъехать, чтобы при желании нельзя было если и не добросить до нее гранату, то из автомата прицельно стрелять было очень даже можно.
Проскрипев зубами, бандит раздраженно вырвал руку с гранатой из цепких пальцев приятеля и, что-то бурча себе под нос, смиряясь со сложившейся ситуацией, опять нацепил гранату на ремень. Затем закинул автомат за спину и двинулся широким шагом в сторону аэродрома, раздвигая перед собой густые кусты орешника и широкие листья высокого папоротника.
– Пошли, – уже на ходу сурово произнес он.
Вскоре двое скрылись в лесу. О том, что здесь только что были люди, говорило лишь легкое покачивание веток.
Глава 4
Впереди показался старый деревянный мост через реку Венту. Уже можно было разглядеть на другом берегу окраинные домики городка Пилтене, когда позади неожиданно прогремел приглушенный расстоянием мощный взрыв.
Сидевшие в машине пассажиры разом повернулись на его звук: за зубчатой, похожей на гребень неровной каемкой оставленного ими полчаса назад далекого леса к небу поднимался столб черного дыма. Издали он выглядел как смерч, медленно втягиваясь в пушистые, как вата, белые облака, неподвижно застывшие на потускневшем от жары бледно-синем небосводе.