Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
Щёку Эткуру дёрнула судорога - как всегда в сильном раздражении.
– К чему бы? Они не посмеют.
– А если им приказал Лев?
– шепнул Анну еле слышно.
– Если мы ведём переговоры и наблюдаем за северным двором, а бестелесные шпионят за нами и доносят Льву? Скажи, как мы можем узнать, брат?
Эткуру схватил Анну за руки:
– С ума ты сошёл! Не может быть!
– С ума сошёл? А почему Наставник не читает нам того, что они написали? Считается, что это верно с твоих слов - но почему он не читает?
– Это - измена?
– шепнул Эткуру. Его щёка снова дёрнулась.
–
Анну вздохнул.
– Не знаю. Может, они служат Льву. Когда Наставник читает письма Льва - как знать, всё ли он читает нам? А если Лев прибавляет что-нибудь для бестелесных?
– Зачем говоришь это мне?
– спросил Эткуру медленно.
– Ты... ты, Анну, и вправду очень много думаешь... и хорошо. Как старики и бестелесные из Старших Прайда. Но - зачем...
Анну сдвинул с головы Львёнка Льва капюшон, чтобы лучше видеть его лицо. Эткуру не возразил.
– Я служу тебе, Эткуру, - сказал Анну.
– Тебе - когда Лев далеко. Я, может, не так почтителен, как твоя прежняя свита, но я служу тебе, поверь. Люди Льва, они - дома, на Юге - не понимают многих вещей, а ты понимаешь. Они ничего не видели, а ты всё видел. Они - Старшие Прайда и сам Лев - думают, что можно уехать из своей страны надолго, общаться с чужими - и не измениться, но ты же понимаешь, что мы меняемся, брат?
– Говори, говори, - кивнул Эткуру. Оценив напряжённое, настороженное внимание в его тоне и взгляде, Анну почувствовал себя увереннее.
– Я смотрю вокруг - и думаю, - продолжал он.
– Барсята умеют читать и пишут письма - сами. Если Ча напишет письмо Снежному Барсу, Барс прочитает исключительно то, что Ча хотел сказать. Им не нужны посредники. Их отцы так с самого начала поставили: любая речь, хоть на бумаге - из губ в уши. А у нас?
– Писать - скучно, - сказал Эткуру.
– Львят никто не заставляет. Львят учат воевать, а не писать.
– Чтобы писать, надо думать, - продолжал Анну.
– А если начинаешь думать, думаешь вот о чём. Элсу - двадцать шестой. А ты - пятый. Зачем Прайду столько Львят Льва? Лев будет только один - а остальным надлежит грызть кости, когда он будет есть мясо. Львята Льва и Львята Львят - только солдаты, а Лев будет один. Холту. Первый. Вроде бы, его чему-то учили бестелесные - и ещё, если я верно помню, Тэкиму. На всякий случай, наверное. Если Творец заберёт Холту до времени. А все прочие посмеивались над этими глупостями - и развлекались боями и скачками...
Эткуру повернулся навстречу мокрому ветру. Молчал. Думал - и после долгой паузы сказал:
– А почему Лев послал сюда меня, а не Тэкиму? Если я - солдат, только солдат - и всё? Это же - важная миссия! Честь Прайда!
Анну тронул его руку выше локтя.
– Твоё дело, в конечном счёте - прикончить Элсу, брат. Ты ведь хочешь его убить? Злишься на него? Лев в письмах злит тебя, из-за Элсу мы торчим здесь, в холод, среди чужих... Если северяне покажут тебе Элсу, ты убьёшь его - и всему конец. А может, он сам умрёт, пока тянется эта канитель...
– Не понимаю, - сознался Эткуру.
– По-настоящему Льву нужны здесь глаза бестелесных, - сказал Анну.
– Они шляются за нами везде, слушают разговоры, оценивают всё, что слышат - и, верно, прикидывают, как ответить на вопросы Льва. Но с ними бы
– Что они решают?
– прошептал Эткуру.
– Что они могут решать?
– Всё. Быть ли войне. На что годятся северяне. И может ли Лев нам с тобой доверять, брат. Это тоже зависит от них. Может, они пишут доносы.
– О твоём приятельстве с Ча?
– Эткуру невольно усмехнулся.
– А ты куда ходил без волков, брат?
– Ник-дылда показывал мне лошадей Снежного Барса. Что ж такого?
– Ник не так позорен, как Ча, да?
– спросил Анну, невольно подражая насмешливому тону Ар-Неля.
– Я не хочу его в постели!
– рассмеялся Эткуру.
– Но он показывает тебе лошадей и обещал женщину. Добивается твоей дружбы. Зачем?
Эткуру промолчал.
– Все делают что-то зачем-то, - сказал Анну.
– Нас используют, брат. Мы - глаза и уши, а думают и решают бестелесные. Мы - руки, которыми Лев убьёт Элсу - а я не хочу убивать Элсу, брат! Он - несчастный мальчишка, попавший в беду, которого Лев назвал корнем всех несчастий, чтобы его бестелесные увидели дворец Снежного Барса! У нас тут нет никого. Даже волки не мои, а Льва - почему мне не позволили взять своих волчат?
Эткуру отвернулся, обхватив себя руками. Анну обнял его за плечо.
– Я люблю тебя, брат, и верен тебе - потому что нам с тобой нечего делить. Но я, знаешь, зол на Старший Прайд. Не хочется быть игральной костью, а ещё, знаешь, брат - не хочется быть вещью.
– Почему - вещью?!
– Анну ждал, что Эткуру взбесится от самой постановки вопроса, но он спросил, как спрашивает о непонятном ребёнок - скорее, обескураженно, и с той внутренней болью, которую с некоторых пор слишком часто чувствовал сам Анну.
– Если о человеке говорят, что он - вещь, значит он - раб или рабыня. Почему - мы? Львята?
– Знаешь, почему наших рабов и рабынь так втаптывают в грязь? Чтобы мы чувствовали, что рядом многим гораздо хуже, чем нам. Рядом с рабыней - нам прекрасно, верно? А рядом со свободными, брат?
Эткуру обтёр ладонью мокрое лицо.
– Да чем мы не свободные? Выше Прайда - вообще нет!
– Да, выше Прайда! А Прайд - это Лев и Старшие. Не мы. Если мы дома - у нас нет даже воли, есть Закон Прайда, Истинный Путь, а больше ни о чём думать нельзя. Да что - в голову не приходит думать!
– Да о чём думать, во имя Творца, брат?!
– У меня была рабыня, я её хотел. Она умерла - и я думаю: она умерла, потому что её бросили одну во время метаморфозы. Она была молоденькой девчонкой, ей было больно, страшно - а её бросили... Я о ней жалею, брат...
– Подумаешь!
– Эткуру презрительно скривился.
– У меня было, может, десятка два рабынь. И что? Подумаешь, одна...
– Тебе не повезло, брат. Ты рос в Прайде, не видел другого. Для тебя всё это в порядке вещей, - Анну волновался, размазывал мелкую морось по отросшим волосам, торопился - но никак не мог дойти до сути.
– Ты привык, брат: издохла одна - будет другая. Тебя не трогает даже Соня, не ужасает, что он околачивается поблизости - прости, но Лев мог и тебя так... если бы невзлюбил... я не прав? Разве у него мало бестелесных рабов львиной крови? Ты сам говорил...