Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
Сообщения - или, скажем, доносы Когу не могли быть лживы от начала и до конца. "Тот самый" - тот северянин-язычник, с которым Анну вступил - или, скажем, собирался вступить в преступную связь. Развратная тварь? Кшинасский шпион? Или?
Бэру мало общался с северянами - в бою синие стражи не брали пленных. Правда среди ангелов Цитадели были бойцы-полукровки, с более светлой, чем у лянчинцев, кожей, а Линсу - даже с такими же светлыми глазами, как у кшинассцев. Смелые, спокойные и надёжные, они, по наблюдениям Бэру, меньше полагались на эмоции, больше - на рассудок. Если эти качества они унаследовали от
Интересно, интересно.
Бэру прошёл цветущим садом - любимым местом для молитв, настоящим храмом Творца со сводом из чистых небес, в котором совершенство творения было особенно заметно - и направился в свои покои. На террасе, увитой плетистыми розами, его дожидались бойцы, вернувшиеся с задания, а с ними был северянин.
"Творец мой оплот, - мелькнуло у Бэру в сознании, - да это же ребёнок!"
Ознакомившись с письмами Когу, Бэру представлял себе Ча лощёным придворным красавчиком, вроде Львят, постоянно ошивающихся во Дворце Прайда, разодетым, самодовольным, роскошным - а перед ним стоял худенький хрупкий юноша небольшого ростика, бледный, с заострённым усталым лицом, большими бесцветными глазами в длинных бесцветных же ресницах, с толстой растрёпанной косой цвета выгоревшего ковыля. Пустынный мышонок. Одетый в видавшую виды шёлковую рубашонку, узкие штаны и высокие сапоги. И на шее у него, на шнурке - поразительно не к месту - болталась парочка священных серебряных скорпионов, Стрелы Небесные.
Вот этот мальчик - роковой растлитель?!
– Ты вправду Ча?
– спросил Бэру, уверяясь в том, что его бойцы не ошиблись.
Северянину с такой внешностью полагалось бы разрыдаться от ужаса и пасть к ногам Бэру - но он спокойно улыбнулся и отвесил условный языческий поклон.
– Я вправду Ча, Глубокоуважаемый Учитель Бэру, и ваше любезное приглашение к беседе - большая честь для меня, - сказал он по-лянчински, почти без ошибок, но слишком раздельно проговаривая слоги в длинных словах.
– Я достаточно слышал о вас от людей, достойных доверия, чтобы исполниться восхищения ещё до нашей встречи.
Бэру выслушал эту смесь лести с легчайшей, едва ощутимой иронией или даже насмешкой, жалея, что ему не приходилось раньше разговаривать с северянами: он не понимал, черта ли это национального характера или личная особенность - вот так обратиться к чужому, врагу, да ещё и на его территории. Взглянул на Ча. Ни в его позе, ни в выражении лица, ни в тоне не ощущалось ни тени страха или скованности. Он вёл себя, как дома. Самообладание? Смелость? Глупость?
– Странный парень, - сказал, оценив взгляд своего Наимудрейшего, Динху, старший в группе бойцов, прибывших из Хундуна.
– Когда пришёл в себя, он и перед нами извинился за причинённые неудобства. За то, что Хичлу в челюсть врезал. Сказал, что нам стоило его пригласить, и он пошёл бы. По нему вообще непонятно, серьёзно говорит или нет.
– Пошёл бы?
– усмехнулся Бэру.
– Накануне войны?
– Разумеется, Учитель, - сказал Ча.
– Чтобы в меру моих ничтожных сил попытаться её предотвратить.
– Вот как...
– ребяческая наивность или способ делать политику?
– Мой Государь, которого Львята называют Снежным
– И с ним согласен мой друг, Уважаемый Господин Анну. Львёнок Анну, который всё понимает, - снова эта насмешливая полуулыбка. Да, странный.
– Друг-Анну... какие у тебя отношения с Анну?
– Позвольте сказать это лично вам, Учитель, - сказал Ча с виноватой миной, указав взглядом на бойцов.
– Беседа принимает слишком личный характер.
Ничего себе, подумал Бэру, отсылая бойцов движением руки. Он что ж, пытается осторожно мной командовать? Тонкие пальчики, в которых он непринуждённо держит тяжёлый меч?
А Когу-то, пожалуй, был прав. Внешность обманчива. Ладно, что дальше?
– Мы одни, - сказал Бэру, когда бойцы удалились.
– Ты не ответил.
– Об Анну? Люблю его, - сказал Ча просто.
Ответ слегка сбил Бэру с толку. Ча сказал об Анну, как говорили друг о друге синие стражи, обозначая простое и честное чувство, не измазанное мирской грязью. Аристократы, занятые вечной битвой за статус, вообще старались не употреблять этого слова применительно к человеку - в устах Львёнка или волка в нём слишком слышалась похоть и покушение на чужую волю.
Когда мирской человек говорит "люблю", надо слышать "жажду подчинить себе", "хочу, чтобы принадлежал" - и, в конечном счёте, "надеюсь сделать рабыней". Произнести такое вслух означает раскрыться, выдать себя, дать потенциальной жертве возможность принять меры. Говорят о любви с другой интонацией.
С эхом будущей атаки в голосе. Но в голосе Ча слышалось не эхо атаки, а тихая печаль, как у синих братьев. Если это тоже способ делать политику, то тонко, однако...
– Мои люди считают, - медленно сказал Бэру, рассматривая лицо Ча и изучая его реакции на любое произнесённое слово, - что с целью предотвращения войны вся ваша весёлая компания затевает государственный переворот. И что всё как-то само собой идёт к тому, чтобы назвать Анну ад Джарата претендентом на Престол. "Люблю" применительно к будущему узурпатору - это многообещающе.
– Я знаю, - сказал Ча так же просто и кротко.
– Полагаю, с вами можно говорить прямо. Да, он собирается узурпировать власть. Да, ради мира и ради честных лянчинцев, с которыми в настоящий момент, простите мне грубое слово, Учитель, обращаются хуже, чем кшинасские крестьяне с тягловой скотиной. Разве человек, поднимающий братьев с колен, не стоит любви?
Ничего себе, подумал Бэру. Как же эти дети видят... и у них хватает юной непосредственности и прямоты не только говорить об этом вслух, но и пытаться что-то изменить, даже смертной ценой... Забавно, однако, беседовать с маленьким язычником о добродетели.
Предотвратить войну... Маленький Анну может попытаться предотвратить войну - и это было бы исключительно благим делом. Мятеж в Аязёте - неподходящий момент для того, чтобы вести армию на север. Не хватало того, чтобы восстали и другие города, которых Прайд держит лишь силой! Да, он на верном пути, Анну, "поднимающий братьев с колен"... Бэру подумал о Линору-Завоевателе, о Завете и Пути Синей Цитадели - служить Лянчину, а не тому, кто в настоящее мгновение волей судьбы занимает Престол. Пути Творца неисповедимы - и если Творец даёт Анну власть и силу...