Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
– Я напишу Государю, - холодно сказал О-Наю.
– И Государь решит твою судьбу. Если прикажет - тебя помилуют. Если прикажет - тебя вернут домой. Если прикажет - прибьют твою кожу к крепостным воротам. Молись. Увести, - кратко приказал он Лин-И.
Элсу прошёл мимо глазеющих на него солдат, как сквозь строй. Перед ним открыли дверь того самого каземата в подвале - но девок там уже не было. На бадью с водой кто-то положил широкую доску; на доске стояла миска с кашей из ся-и.
– У тебя есть еда, вода и общество, достойное твоего положения, - сказал Лин-И.
– Тут же - никого?
– не понял Элсу.
– Так Львят в крепости больше и нет, - хмыкнул Лин-И и захлопнул за ним дверь.
Это случилось в десятый день второй осенней луны.
***
Запись N135-03; Нги-Унг-Лян, Кши-На,
Я брожу по городу в обществе "моего друга" Ча и "его нового друга" посла Лянчина. То есть, мы с Ар-Нелем показываем этому кренделю нашу прекрасную столицу.
Ар-Неля это, кажется, развлекает безмерно - а мне, пожалуй, не очень нравится. Я предпочёл бы пообщаться с послом без посредников: мне тяжело смотреть, как Ча дразнит гусей. С другой стороны, я отлично понимаю, что мой личный контакт мог бы не срастись вовсе. Посол - его имя Анну ад Джарата, "Отважный сын человека по имени Джарату", "Львёнок Львёнка", как говорится, сын не самого Льва, а кого-то из его ближайшего окружения - подозреваю, он общается с Ар-Нелем по той же причине, по какой на Земле даже религиозный фанатик тает в обществе хорошенькой девушки. Анну явно воспринимает общество Ча как общество дурное, а собственное в этом обществе пребывание как грех - но ему трудно устоять.
В таком раскладе я, конечно, ему Ар-Неля не заменю.
Мне остаётся только изображать свиту и наблюдать со стороны. Мой милый-дорогой Ча словно нарочно ведёт именно такие беседы, в которых содержится максимум необходимой этнографу информации. Впрочем, Ар-Нель всего-навсего пытается бороться с культурным шоком на свой лад.
А я отслеживаю разницу менталитетов. Северянин подчёркивает собственную утончённость всеми мыслимыми способами - носит больше побрякушек, чем обычно, вплетает в длинные пряди волос у висков яшмовые бусины, благоухает эфирным маслом местных лилий, весь куртуазный до предела. Южанин, подозреваю, считает чистоту и ароматность серьёзным грехом и выглядит даже брутальнее, чем на первом приёме: он без всякой нужды носит кирасу из чернёной стали, накидывает на неё широченный полушубок и кажется оттого вдвое больше себя самого. Ар-Нель на контрасте с Анну изрядно напоминает девушку, но его, по-моему, нимало не смущает его собственный женственный вид. Анну его показная хрупкость и пушистость больше не обманывают: периодически эти двое меряются силами, и у господина посла ещё не зажила ссадина на скуле - Ар-Нель чуток не рассчитал.
А Анну после того боя разгадал тонкий замысел Ча.
– Ты, вот что - ты похож на хищное растение, - стирая кровь с лица, говорит он несколько уязвлённым тоном.
– Внешне - цветок и мёд, а внутри - смерть. Ты - это обман.
– Видишь ли, дорогой Анну, - мурлычет Ар-Нель польщённо и протягивает ему белоснежный платочек из собственного рукава, - подобный обман - урок тем, кто не умеет или не желает замечать сути вещей. Не годится судить о чьих-то силах или фехтовальном стиле, не скрестив с ним клинка. Тот же, кто судит, недооценивая противника из гордыни, самоуверенности или глупости - может быть наказан поражением в бою. Это закономерно, не правда ли?
– Ты убивал?
– спрашивает Анну.
– Я?! О, Небо! Конечно, нет! Я не жажду отнимать чужие жизни. Я ломал руки, я выбил глаз одному Юноше, который вёл себя недостаточно почтительно... не считая зубов... но убивать! Ты ведь не считаешь меня жестоким, Анну, не так ли?
Я не думаю, что посол ему поверил - но он продолжает проводить в компании Ар-Неля большую часть свободного времени. Старший посол, Эткуру ад Сонна, "Гордость господина Сонну", пятый принц Лянчина, что-то очевидно подозревает и очень не одобряет этого приятельства - но Анну ухитряется улизнуть при любом удобном случае.
Я сопровождаю их двоих на прогулках, как дуэнья. Ар-Нель слишком легкомысленно настроен; я не хочу, чтобы он попал в беду.
Узнаю множество любопытных вещей, которые Анну раскладывает перед Ар-Нелем, как колоду карт.
Уважаемый Господин Посол не умеет писать и читать. В Кши-На население грамотно почти поголовно - в городах даже есть субсидируемые Домом Государевым трёхлетние школы для обучения детей всех сословий каллиграфии, арифметике, истории и закону; для Лянчина грамотность - редкая роскошь. И то сказать, в Кши-На
– Неужели он сам согласился стать таким?
– спрашивает Ар-Нель, даже не пытаясь скрыть отвращение.
– Иначе ему было бы никогда не попасть в Прайд, - говорит Анну.
– Видеть рабынь Прайда могут только Львята и бесплотные. Это правильно.
– Ах, я не могу представить себе благ, которые соблазнили бы меня на такое!
– фыркает Ар-Нель.
– Много денег для нищей родни. Защита Прайда. Разве плохо?
Ар-Нель вздыхает.
– Ваш секретарь - самоотверженный и достойный человек. Вероятно, я - избалованный аристократ... Мне, друг мой, ужасно даже думать о таком - но подобный поступок, в какой-то мере, уважаем. Видимо, честь и благополучие Семьи для вашего народа ещё важнее, чем для нашего.
– Вот видишь, - Анну искренне радуется, когда считает, что его правильно поняли.
Вообще, младший посол - не дурак, как мне, прости Господи, сходу показалось. Ар-Нель оценил его вернее, чем я: Анну любопытен, его интересует окружающий мир, а главное - он совершенно честно пытается понять людей, с которыми общается. В этом смысле Анну кажется самым раскрытым из всей лянчинской свиты.
Он повадился рисовать вместе с Ар-Нелем - неумело, забавно, но вдохновенно. Бродит с ним по кварталам, принадлежащим цеховым мастерам, наблюдает за работой стеклодувов, оптиков, каллиграфов, переписывающих стихи на заказ, механиков, чеканщиков, красильщиков шёлка - интересуется самим процессом ремесла, который явно внове ему как зрелище.
Тай-Е, сердце моё - прекрасен. Столица, Сестрёнка, Матушка, подруга самого Князя Дня, им же и оплодотворённая, город - общая возлюбленная и родственница, украшаемая жителями, как украшают любимую женщину - вот что это такое. Река Ши-А, Серебряная Лента - торговый путь с северо-запада; из других мест ведут дороги - и все дороги в Кши-На ведут в Тай-Е. Здесь великолепные дома из известняка и мрамора разных оттенков, от розоватого до тёмно-серого, почти чёрного, с любимыми аборигенами стрелами-шпилями или острыми башенками, с флюгерами в виде штандарта на мече - в кущах ив, неизменной акации и златоцветника. Здесь Государева Академия Наук, Обсерватория, Библиотека и Госпиталь. Упомянутые кварталы ремесленников - явный зародыш промышленного центра. Площадь Гостей, с выстроенными в широкий полукруг торговыми рядами - место, где можно встретить пришельцев из любых дальних мест. Жителей Мо, к примеру: высоких, крепких и соломенно-светловолосых, носящих что-то вроде длинных шинелей из войлока потрясающего качества - этот войлок и другие изделия из козьей шерсти считаются основной статьёй дохода в стране. Жителей восточных окраин, горной гряды Ит-Ер, матово-бледных, с чёрными кудряшками, обстриженными по плечи, в кожаных куртках, обшитых полосками серебристого меха: эти привозят своё оружие, мёд, сгущённый сок местных плодов, похожий на фруктовую тянучку, и золотые самородки. Суровых обветренных парней из приморья с их диковинными редкостями - вялеными осьминогами и копчёной рыбой ростом с сома или осетра, зубастой, в колючих гребнях, на которую местные глядят с некоторой опаской. Каких-то тропических ребят в куче косичек, ожерелий и браслетов - с песчаным жемчугом, украшениями и посудой из резных самоцветов, тканями, сделанными, по-моему, из хлопка...
Даже в бедных кварталах - каменные дома и та подчёркнутая чистота, которая отличает Кши-На вообще. Здесь - работают "холодные сапожники" в будках с тремя стенками, рядом с жаровней, шьют, разматывают и красят шёлк, пекут грошовые пирожки и продают с пылу, с жару, а в длинной крытой галерее художники, ещё не снискавшие себе ни денег, ни славы, берутся за серебрушку и четверть часа каллиграфически надписать ваш фонарик на заказ золотом или нарисовать на вашем веере всё, что угодно, дополнив шедевр стихотворной строкой на ваш выбор...