Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
Солдат зачерпнул воды ковшом - рабыни следили за каждым его движением - и отдал ковш той, кто раньше была Кору. Она в спешке плеснула на себя, стукнулась зубами об олово, сделала несколько торопливых глотков - и отдала остаток воды бывшей Варсу с таким видом, будто делилась собственной кровью. Варсу-девка выпила остаток до дна и вернула ковш северянину, глядя ему прямо в лицо. За такой взгляд рабыню должны бы выпороть до полусмерти, подумал Элсу - но сейчас ей хватит малого, она издохнет от десятка ударов... в могилу торопится. Способ придумала.
Солдат взял ковш.
– Да что вы...
– сказал он со странной усмешкой.
– Не отнимают у вас...
Рабыни придвинулись друг к другу, прижались друг к другу плечами. Бывшая Кору облизывала искусанные губы, пытаясь слизать какие-то призрачные капли, потом потёрла мокрую грудь и облизала пальцы.
Солдат смерил Элсу непонятным взглядом - словно бы даже сожалеющим - и зачерпнул ещё воды рабыням. Они снова выпили её пополам; бывшая Варсу, возвращая ковш, намеренно, как показалось Элсу, дотронулась до руки солдата. Это показалось Элсу мерзким до тошноты - и он влепил девке затрещину.
А солдат неожиданно ударил Элсу кулаком в челюсть - настолько унизительно и невозможно, что Элсу вскрикнул:
– Я - Львёнок, слышишь, ты! И - я мужчина!
– Поздравляю тебя с этим, - процедил солдат сквозь зубы. Его товарищи показались в дверном проёме.
– В чём дело, Лин-И?
– спросил ударившего Элсу громила с тяжёлым браслетом на запястье.
– Ты воюешь с девчонками?
– Да нет, - хмыкнул Лин-И.
– Он говорит, что парень. Его Господин О-Наю звал, но туда он и с синяком на морде дойдёт, вошь черномазая...
– Я - без оружия, - бросил Элсу, еле удерживая дыхание.
– Мы бы в бою поговорили...
Приятели Лин-И расхохотались.
– Слышь, Котёнок, в бою мы уже сговорились!
– сказал коренастый северянин с рубцами на морде.
– Благодари Господина О-Наю, что ничего не потерял, вояка...
Злость Элсу тут же потушил страх. Он еле удержался, чтобы не содрогнуться, и, ещё пытаясь сохранить лицо, сказал на тон ниже:
– Я тебе не котёнок.
– Он своим собственным бывшим глотка воды не дал, - сказал Лин-И.
– Ещё и ударил вон ту... с красивыми глазами.
Северяне повернулись к девке, которая раньше была Варсу. Она съёжилась, скрестив на груди руки и пытаясь прикрыться - а вторая рабыня чуть подалась вперёд, будто хотела заслонить свою товарку от взглядов чужаков.
Рассматривают, как скотину на базаре, подумал Элсу, чувствуя что-то вроде злорадства. Северяне, вроде, не татуируют рабыням лиц и не выжигают тавро - ну, пусть эти две потаскухи считают, что им повезло!
– Да, красотка будет, - сказал северянин в рубцах.
– А ты что перепугалась?
– наклонившись и уперев ладони в колени, спросил он у той, что была Кору.
– Всё, отвоевались, малютка - больше вы нам не враги, баста...
– Нет?
– спросила девка хрипло, и тут же, кашлянув, попросила.
– Тогда дай мне ёще воды! Мне можно?
Немолодой солдат потрепал её по голове, как ребёнка.
– Не пей много, потерпи. Губы смочи, прополощи рот - но не пей, так будет легче.
Элсу смотрел на всё это представление, чувствуя злость, стыд и тот внутренний жар, который всегда сопровождает осознание творимой несправедливости. Северяне,
– Тебя как зовут, красуля?
– спрашивал северянин в рубцах у бывшей Варсу.
– Никак. Старое имя не подходит для женщины.
– Ах, ну да ведь... Цур-Нг, а?
"Цур-Нг"! "Тёмный Мёд"! Отличная кличка для шлюхи, подумал Элсу. Медовенькая! Прямо с ядом - так тебе и надо, гадина. За то, что посмела спорить со мной. За то, что не погибла в бою, когда со стен крепости неожиданно ударили пушки. За то, что один северянин укрыл тебя курткой, второй стирает кровь с твоей разбитой рожи мокрым платком - а ты им это позволяешь. Языческая подстилка. Наверняка предательство было у тебя в крови всегда... А может, ты просто - грязная душонка, прирождённая девка, которая ждала только мужчину, который захочет сделать из тебя свою вещь! Элсу смотрел на эту гибкую тварь с действительно красивыми, большими и раскосыми глазами, которую трогали чужие солдаты, на это существо, неожиданно волнующее для рабыни, вызывающее не формулируемые и непроизносимые мысли - и вычёркивал Варсу из своего прошлого и из своей жизни. Не было никакого Варсу - никогда.
Но поведение той, которая раньше была Кору, ещё тяжелее укладывалось у Элсу в голове. Кору предателем не был, это точно, но Кору просто пропал. Исчез. Нервная девка с рассечённой бровью, которую старый солдат учил медленно дышать, ничего общего с Кору не имела. Кору никогда не позволил бы язычнику дотрагиваться до себя, да ещё и называть "Ай-Ни" - "Ласточка"!
Не просто метаморфоза. Не просто насилие. Языческое колдовство, грязная магия. Северяне не только сделали моих солдат рабынями - они превратили честных бойцов в отвратительных девок!
– Будьте вы прокляты, - пробормотал Элсу.
Он рассчитывал, что его не услышат, но Лин-И расслышал наилучшим образом.
– Господин О-Наю ждёт эту мразь, - сказал он своим приятелям, а Элсу приказал, - лучше иди добром, а то я за себя не ручаюсь.
– Да пожалуйста, - огрызнулся Элсу.
– Лишь бы не участвовать в этой вашей... в этом... разврате.
– Иди... воплощение добродетели!
– хмыкнул Лин-И и толкнул Элсу между лопаток. Слова "воплощение добродетели" прозвучали в речи язычника грязным оскорблением.
Судя по коридору и лестнице, ведущей из подвала наверх, крепость представляла собой вовсе не руину. Элсу оглядывался по сторонам, разыскивая следы пожара, но никаких следов нигде не виднелось. Здание казалось чистым и новым; стены покрывала свежая штукатурка. Вот бы узнать имя того идиота, который посоветовал этот городишко моему Наставнику, подумал Элсу. Пожар! Пушек нет! Привязать бы его к пушке, которой нет - и жахнуть! Картечью. Гадёныш...
Лин-И провёл Элсу по крытой галерее, потом - мимо кордегардии, где отдыхали пограничники, и дальше наверх по узкой винтовой лестнице. В кабинет коменданта.