Лестница к звездам

Калинина Наталья Анатольевна

— Но все остальные мужчины перестали для меня существовать, понимаешь? Разве это не естественно?

— Нет. Наша жизнь разнообразна. Она похожа на путешествие. Я люблю, когда за окном меняется пейзаж. К тому же ощущение свободы для меня дороже любви.

— Я вовсе не собираюсь держать тебя силой. — Из моих глаз готовы были брызнуть слезы. — Я… я сама привыкла быть свободной.

Денис вдруг резко повернулся, больно стиснул мою шею и очутился на мне верхом. У него были широкие плечи и по-мальчишески костлявая грудь. Это сочетание детскости и мужественной

зрелости сводило меня с ума.

— Вот. Пускай так будет всегда, — прошептал он, падая в изнеможении рядом со мной. — Чтоб мы набрасывались друг на друга, как голодные хищники, а не совокуплялись с ленивой похотью сытых.

— Я всегда буду тебя хотеть. Все больше и больше.

Он промолчал, но я почувствовала, что ему хочется мне возразить.

Думаю, если бы мама не попала в аварию, наши с Денисом отношения развивались бы совсем по иному сценарию и мы бы, вероятно, уже стали лютыми врагами.

Мама пролежала в реанимации трое суток, и я все это время находилась в больнице. Несколько раз я звонила из Склифа Денису, но его телефон упрямо молчал.

Когда врачи сказали, что маминой жизни уже ничего не угрожает, я помчалась сломя голову на Маяковку. У меня был усталый вид и помятая одежда. Это теперь я знаю, что пред очи мужчины, даже самого любящего, нужно всегда представать в полной красе и великолепии. Таковы уж правила игры, нарушая их, превращаешься в запасного игрока, наблюдающего за ходом матча в ожидании своего выхода на поле.

— Мне было плохо без тебя, — первое, что произнес Денис, открыв мне дверь. — Ты похожа на собственное привидение, — не без иронии добавил он.

— С мамой несчастье. Я боялась отлучиться даже на минуту.

— Знаю. — Он брезгливо поморщился. — Я отключил телефон, когда узнал, что случилось с твоей мамой. Боялся, что окончательно выбьюсь из колеи, а до конкурса осталось полтора месяца.

— Я думала, с тобой что-то случилось. Я так переживала.

Я рухнула в изнеможении на диван и только сейчас обратила внимание на траурные каемки под моими ногтями — будни мои были наполнены далеко не интеллектуальными занятиями.

— Случилось? И ты могла бы сидеть спокойно, если бы со мной что-то случилось?

— Но ведь мама…

Внезапно меня охватила апатия. Захотелось спрятаться от всех, закрыть глаза, заткнуть уши. Я поняла, что плачу, когда увидела, что мне на руку что-то капнуло.

— Все вы одинаковые. Думаете в первую очередь о себе. Мне было так плохо, что я даже плакать не мог. Я все время думал о самоубийстве. Сам не знаю, почему я это не осуществил.

Наша «разборка» завершилась в постели, куда Денис принес меня на руках из ванной. Он был очень требователен и дерзок Я чувствовала себя виноватой и исполняла все его капризы. Правда, разум говорил мне, что я ни в чем не виновата.

Убирая на следующий день его квартиру, я нашла под тахтой серебряную цепочку со сломанным замком. Я смотрела на нее недоуменно и со страхом, когда в комнату вошел Денис.

— Дай сюда. — Он выхватил у меня из рук цепочку и засунул в карман джинсов. — Это

совсем не то, что ты подумала.

— Но я… я ничего не успела подумать, — промямлила я.

— Умница. — В голосе его сквозило раздражение. — Хочешь узнать правду? — спросил он и быстро отвернулся к окну.

— Хочу. — Я сказала это неуверенно, чувствуя, как подо мной проваливается паркет.

— Мне было одиноко. Особенно ночью. Я позвонил ей. Эта женщина для меня ничего не значит. Просто она была моей первой женщиной. Я… мне хотелось тепла. Ночи длинные и полны кошмаров.

Я пришла в себя на полу. Ужасно болел затылок. Наверное, стукнулась обо что-то, когда падала.

Денис поддерживал мне рукой голову, другой бил по щекам. У него было бледное испуганное лицо.

— Наконец! Ты что, на самом деле потеряла сознание или притворилась?

— Я уйду сейчас.

Я попыталась встать, но перед глазами поплыло. Я закрыла глаза, с трудом сдерживая подступившую к горлу тошноту.

— Я тебя никуда не пущу, — слышала я голос Дениса. — Прости. Меня обманывали женщины. Одна даже сделала вид, что хочет вскрыть себе вены. Ты не такая, правда?

Я стиснула зубы и зажмурилась, чтоб не расплакаться.

Денис уложил меня на тахту, заботливо накрыл пледом. Хотел напоить горячим чаем, но я еще крепче стиснула зубы и замотала головой. Я чувствовала: стоит мне открыть рот, и начнется истерика.

— Ну, прости, прости меня. Между нами ничего особенного не было. Открой глаза, слышишь? Ну, пожалуйста. Я не смог, понимаешь? Потому, что думал о тебе. Я заснул у нее на груди — вот и все. И мне не снились кошмары. Открой глаза — я хочу знать, что ты простила меня.

Он потряс меня за плечи.

Я громко простонала и открыла глаза. Боль в затылке была нестерпимой.

— Простила! Простила! — Он бесцеремонно схватил меня за плечи и крепко прижал к себе. — Я люблю тебя, слышишь? Ты такая, какой я всегда представлял свою любимую. Только ты слишком серьезная. — Он целовал мне плечи, грудь. — Почему ты плачешь?

— Мне больно, — прошептала я, имея в виду душевные муки.

— Да, я и забыл — ты ударилась о край журнального столика. — Он осторожно разобрал волосы у меня на затылке, несколько раз поцеловал в больное место. — Бедняжка! Там такая большая шишка! И все из-за этой дурацкой цепочки. — Он сунул руку в карман, вытащил цепочку и зло швырнул на пол. — Если бы не эта дурацкая цепочка, ты бы не ударилась затылком, моя любимая.

Я залилась слезами отчаяния. Я поняла в тот момент, что никогда не сумею объяснить Денису, что в любви, как и в дружбе, верность для меня стоит на самом первом месте. И дело было вовсе не в том, что эта цепочка попалась мне на глаза.

— Ах, Бог ты мой! — Денис вдруг вскочил и бросился из комнаты. Я услышала, как хлопнула входная дверь. Он вернулся минуты через две. В его руках была бутылка водки и стакан, который он сунул мне.

— Выпей. Это поможет. Ты сейчас в таком состоянии, что говорить с тобой бесполезно. Алкоголь сближает. Пей, моя хорошая.