Лестница в небо
Шрифт:
– Наконец-то ты снизошел хоть как-то начать реагировать на меня, – она едва заметно улыбнулась. – Й’оку, я здесь для того, чтобы помочь тебе. Мастер ждет твоего возвращения и, помиловав тебя, ожидает раскаяния и преданности. Жизнь сложная вещь, в ней много такого, о чем ты не знаешь, но я помогу тебе разобраться и вернуться на путь, для которого ты был рожден.
Кадзэ едва заметно качнул головой.
О жизни он уже узнал достаточно, и узнавать больше ни от кого, кроме Мастера Йоши, не хотел.
–
Она отвернулась и вышла, прикрыв за собой дверь.
Кадзе устало закрыл глаз, поведя плечами, и едва заметно сжал ткань черного косодэ, которое на него надели люди Караи.
Все, о чем он жалел, это серая маска, впитавшая в себя запах рук Рафаэля, которую у него забрали.
В одиночестве и темноте, откуда забрали старшего брата, Миднайт не знал, сколько прошло времени.
Оно словно остановилось с того мига, как Й’оку впервые в жизни никак не среагировал на его просьбы о помощи и слезы.
Это было страшнее многорукого чудовища и тысяч белых глаз страшилищ из фильмов.
«Ничего у меня не осталось… все исчезло… я один… один… один…»
Сжавшись клубком, Миднайт снова и снова пытался отделаться от воспоминаний, где Й’оку равнодушно сидел к нему спиной, даже не вздрогнув, когда брат обнял его.
Кошмар наяву.
– Ты сказал, что хочешь вернуть все назад.
В подвале вспыхнул свет, заставивший сжаться еще больше.
Перед Миднайтом стоял Мастер.
Он минуту рассматривал трясущийся клубок жалости и убогой боли, а потом присел на корточки и взял ученика за шкирку.
– Хочешь?
– Д-да… – заикаясь, выдавил Мид. – Да, Мастер… больше всего на свете… только не оставляйте снова здесь…
Шредер минуту смотрел на него, кривясь от отвращения, потом встал и поднял Миднайта за собой следом, заставив встать на ноги.
– Хорошо, не буду, – негромко проговорил он. – Но ты должен кое-что сделать, чтобы вернуть все обратно.
Мид часто закивал, готовый сейчас хоть на луну полететь, только бы вырваться из этого темного подвала, где каждый угол пропитан одиночеством и тишиной.
– Идем, – Шредер дернул его за собой.
– Й’оку! Й’оку… брат…
Миднайт свалился около металлического стола в лаборатории Стокмана и зарыдал, уткнувшись лбом в холодную руку.
– Нет… нет… нет…нет…
Шредер дернул бровью, скосив глаза на Стокмана.
– Хоть в этот раз от тебя был толк, – бросил он и подошел к столу.
Бесцеремонно вздернув Миднайта на ноги, он развернул его к себе и отвесил хорошую оплеуху.
– Приди в себя! Мне нужны сейчас не сопли, а твое умение делать дерьмо
Его прервал короткий треск передатчика на столе.
– Мастер! У нас гости.
– Отлично! – Шредер прищурился и еще раз встряхнул Миднайта. – Хочешь, как раньше – сделай, что я скажу! Понял?!
Тот безвольно кивнул, все еще косясь на стол, где лежало неподвижное тело.
– Мне нужен твой талант снимать подходящие моменты на телефон. Полагаю, ты сможешь договориться с моими гостями о том, что меня интересует.
====== Принять ======
Море яркого рыжего пламени плыло в воздухе свежим запахом лимонного сока, капая белым воском на темно-зеленую ладонь.
Раф собрал в горсть жидкий горячий крик своей души и сжал, пропуская сквозь пальцы.
Вот так же…
Вот так же она ускользнула, улетела прочь в никуда, закапала пол застывшими слезами парафина и исчезла, как дым от погасшей свечи.
Затушив ладонью сразу три огонька, Раф коротко взвыл, молясь, чтобы в кожу вонзилась боль, вгрызлась своими острыми зубами, вцепилась в самый центр ладони, где, как говорил Лео, лежит линия сердца, и выжгла бы все к чертям…
Никуда она не делась… его любовь…
Раф рассмотрел обожженные кисти, зажмурился и уронил руки, мотнув головой.
Легче не стало.
Ни на минуту.
Ни на долю секунды.
Он обернулся к кровати и рухнул около нее, сунувшись башкой в сложенные на неподвижном пластроне холодные руки Кадзэ.
«Нет… открывай глаза. Я согрею. Вот сейчас, только подожди минуту… сейчас согрею…»
Раф сжал в сгоревших горячих ладонях уже закостеневшие пальцы и начал покрывать их поцелуями.
«Очнись…»
Потом выдохнул пару раз, пытаясь утопить в глотке режущий ее вой, и затрясся в немых рыданиях, уже не имея сил и гордыни сдерживать себя.
– С дороги, сученок! – Раф не глядя отшвыривает прочь Миднайта, который пытается остановить их, и бросается вперед.
Он знает, что спину надежно прикроет Лео, знает, что остановить его не сможет никто, потому что он у цели.
– Кадзэ!!
За ржавой решеткой подвала Шредера он видит лежащего спиной к нему родного и желанного.
Всего четыре или пять шагов, всего вырвать прутья из гнезд, всего упасть и вжать в себя, чтобы больше никогда, никогда-никогда, не выпустить и не расстаться.
Пусть ублюдок в доспехе покалечил, пусть лишил глаза, возможно, переломал ребра, тварь, но за это Раф сочтется чуть позднее, а сейчас – обнять.
Вытащить, забрать домой.
Это неправда, что Кадзэ никому не нужен – это все ложь.
У него есть дом, есть большая семья, готовая его любить, есть все они и мудрый Мастер, который научит смотреть на мир…