Летающая Тэкла
Шрифт:
– Она тогда еще не родилась, – перебил один из пленных братцев, – это ее матушка была тогда совсем кроха…
– Словом, это было давно, – заключил третий карлик.
А четвертый продолжал – мысленные сигналы от сильного волнения так и прыгали, наскакивая друг на друга:
– Они случайно попали в сеть,
не повезло,
проклятый Метробиус схватил их и ну исследовать
кромсать ножами
и шутки ради наделал из них клонов Суллы
бедные малышки
он сделал это шутки ради!
упырь-упырь-упырь
для трибы это страшное оскорбление
она
домина Аракакора – она все это затеяла!
– Стало быть, домина Аракакора нарочно направила нас прямо в пасть к Метробиусу? – переспросил один из свободных оруженосцев, а его братец возмущенно прибавил:
– Она знала? Она послала нас на верную гибель? Рискнула жизнью патриция?
– Она пыталась нам рассказать все словами, – послал мысль пленный карлик. – Но мы ее не поняли. Их язык был для нас тогда слишком труден.
И посыпались разъяснения:
– У них принято так: если кто-то не понимает слов, истолковывать истину делами.
– Объяснять суть дела поступками.
– Создавать объясняющие ситуации.
– Мы с нею друзья, а между друзьями должна быть полная ясность.
– Она же показала нам свое отношение, когда спасла от диких улиток! Это был с ее стороны истолковывающий поступок.
– Мы участвовали в празднике. Истолковывающий поступок с нашей стороны.
– Тогда она попросила о помощи.
– Указала дорогу, где мы сможем проявить себя как друзья всей трибы.
– Назвала путь, на котором мы окажем неоценимую услугу.
– Это был еще один истолковывающий поступок. Большое доверие с ее стороны!
– Ясно, – сказали свободные оруженосцы. – А кто вам все это сообщил?
– Малютки-слуги. Мы усовершенствовались в их речи. Целыми днями только и делаем, что с ними болтаем. Вот, послушайте.
И в головах свободных братцев тотчас пребойко зацвиркало и зачирикало.
– Хватит, хватит! – вскричали они. – Слушайте теперь! Спросите у малюток: сколько Сулл тайно отлучилось нынче вечером и каковы их имена.
– Сколько, мы знаем – двое. Имен не знаем.
– Спросите!
– Невозможно. Малютки их не различают. Для них все Суллы на одно лицо.
– Плохо, – мысленно буркнули братья-оруженосцы. – Ну, пока, ребята. Скоро увидимся.
Когда телепатическая связь прекратилась, эти двое вдруг почувствовали себя одиноко.
Тем временем Суллу, фальшиво припадающего на здоровые ноги, подвели к патрицию Эмилию. Сулла склонился перед имаго и широко взмахнул рукой. Жест был изящным – в этом Сулле, как он ни отвратителен, не откажешь.
Брат Тассилон, ложный патриций, при виде клона ощутил внезапную и неуместную зависть и тотчас начал с нею бороться. Чтобы укрепить себя, он стал думать о возвышенных вещах, недоступных искусственной имитации жизни.
В орден брат Тассилон попал подростком. Подобно многим летальным мутантам, он был крайне несчастным подростком. Августа Винделиков увидела его осенним дождливым днем, а увидев брезгливо сморщила нос и отдернула руку, не пожелав оделить никаким подаянием, – столь непригляден был юный мутант,
В тот вечер отец Юнгерикс проводил с орденом семинар по теоретическому добру. Бездомному мутанту позволили остаться и послушать. Отец Юнгерикс сказал, в кратких словах, следующее. Любую недостачу, сказал он, восполняет любящий нас Исус. Голодному Исус вместо хлеба, безбрачному – вместо супруга, бездетному – вместо ребенка, бездомному – вместо дома. И чем больше недостача, тем больше места в жизни мутанта занимает Исус. А жизнь летального мутанта, лишенного большей части житейского блага, – почти вся сплошь Исус, и это есть наибольшее возможное благо.
Вот что восстанавливал в памяти брат Тассилон, слово за словом, словно низал жемчужные четки на нить, а потом охватил всю эту мысль разом, целиком, как бы обняв ее чувствами, и ощутил ее медленное, ласковое вхождение в душу. Это помогло ему вынести присутствие Суллы и избавиться от ненужной зависти, ибо телесное совершенство клона является ложью и отдаляет от Исуса…
– Приветствую вас, любезный… э… – заговорил патриций Эмилий рассеянно.
– Гай Корнелий, – молвил Сулла.
– О! – выговорил фальшивый Эмилий. – Корнелий? Корнелий?
– Увы, – рассмеялся Сулла, – мои благороднокровные предки давно сбились с пути и смешали свою кровь с мутантской жижицей…
– А! – сказал Эмилий Павел и замолчал.
Сулла поежился, оглянулся, встретил взгляд брата Иммо, который, с флягой в руке, опирался на плечо Тангалаки, очень красномордого, – и повернулся вновь к Эмилию.
– Я, с позволения… Владею в здешних краях кой-какой землишкой…
– Э? – сказал Эмилий Павел.
– Прелестная маленькая латифундия, – пояснил Сулла. – Охота, конкубинки, изысканная стряпня. Изящное времяпрепровождение. Поэзия. Есть книги, чтецы. Я ждал вот этого достойного Еврипида Тангалаки, моего давнего и надежного поставщика разных мелочей… важных мелочей, так сказать, добавления к увеселению, ха-ха-ха!.. Узнав о том, что Еврипид встретил в наших неприветливых чащобах настоящего патриция, я вышел навстречу сам. Обычно я посылаю дворецкого, но здесь, вы понимаете, случай особый… Словом, прошу ко мне!
– Куда? – спросил Эмилий Павел неприязненно.
– На мою латифундию. Горячая ванна с благовониями и гладкими красавицами-мутантками…
– Я направляюсь в Колонию Агриппину, – сказал Эмилий, – к чистой, непорочной, благороднокровной невесте-патрицианке…
– Одно другому никак не помешает, – подхватил Сулла. – Невеста – это одно, а прелестна – совсем иное, ха-ха! После ванны – превосходный обед и постель. Чистое белье. Какое предпочитаете – полотно, шелк? Я люблю шелк – так скользит… Это интригует – шелк, верно? Заставляет ждать необычного… Но полотно тоже великолепное, за это поручусь. Камышовый крахмал тончайшего помола. Высшее качество! Завтра мы умрем! Наслаждайтесь, друг мой, наслаждайтесь.